Свиток тысячи проклятий - страница 19

Я ничуть не стесняясь своего заместителя опустилась перед домовым на колени и прижалась к самому близкому и дорогому другу, снова почувствовав себя девочкой – подростком. Считай, после матушкиного помешательства от измены отца, он мне заменил родителей. Это ему я тихонько жаловалась на свои школьные проблемы, ведь бабушка была все время занята, а маме просто было не до меня, и он выслушивал никогда не перебивая и не считая что все это детские глупости. После смерти бабушки, мне как единственной наследнице обладающей магией, Прохор Васильевич перешёл во владение. Как порядочная ведьма я должна была забрать его с собой, но не смогла… здесь он был нужнее, чем мне.

– А это… – сощурив необычного ярко – салатового цвета глаза с вертикальным зрачком, как у кота, Прохор с подозрением покосился на Пашку.

– Коллега мой, Павел Воротов. Попотчуешь ужином, хозяин добрый? Такие голодные, что аж переночевать негде.

– Ох, да конечно же, бегом мыть руки и на кухню, сейчас все будет. – домовик заполошенно всплеснул руками и растворился в воздухе, чтобы тут же загреметь посудой в районе кухни.

– Так у тебя есть домовой! – обвинительно – обличительным тоном произнес Пашка, топая следом за мной как медведь – шатун. Я показала ему ванную комнату и кратко объяснила где находится кухня, а сама быстро побежала на второй этаж во вторую ванну. Там быстренько умылась, провела внезапно появившейся на туалетном столике расчёской по волосам и на выходе лицом к лицу столкнулась с мамой.

Простоволосая, в длинной ночной рубашке, Марьяна Духова сухо мне кивнула, словно и не было стольких лет разлуки, и медленно обошла меня, закрыв за собой дверь. На душе стало одновременно тоскливо и гадко, я хоть и ожидала что иной реакции от мамы не будет, но в тайне надеялась на другое.

Из кухни доносился аромат свежей выпечки, который вернул меня в мое далекое детство.

– Вот, деточка, ватрушки твои любимые напек. – Домовик приглашающе махнул рукой на стол, где Пашка уже наяривал домашний свекольник. – Сейчас картошечка будет готова с грибочками. Как ты любишь, родная. Ну давай же, присаживайся.

Прохор Васильевич, словно курица – наседка, нежно квохча усадил меня на стул, по старой доброй привычке положил льняную салфетку на колени, и, стукнув Пашку по ладошкам, пододвинул тарелку с творожными ватрушками ко мне. Я снова почувствовала себя десятилетней девочкой, любимицей бабушки и дедушки и, конечно же, нашего домового.

Он присел на соседний стул, сделанный специально для него, с высокими ножками и спинкой. Я уже и забыла каково это когда на тебя смотрят таким любящим взглядом.

– Ну, родная, рассказывай, как ты? Восемь лет тебя, почитай, не видел.

– Да все хорошо, Прохор. Живу, работаю. – Быстро пробормотала я, для надежности запихивая себе булку в рот.

– А с Владиком как? Когда привезешь его с семьей знакомить? – Тут даже Паша удивленно поднял голову, отрываясь от тарелки.

Булка, так нещадно запихиваемая мной, застряла в горле от чего я закашлялась давясь. Прохор всполошено взмахнул руками и тут же начал заботливо похлопывать меня по спине.

– Ну – ну, милая моя, что такое? – Домовик перевел взгляд на мою правую руки и заметил отсутствие обручального кольца. Лишь тонкая незагорелая полоска напоминала о нем. – Ох, кровинушка.

Он перестал расспрашивать о моей жизни, тактично переключившись на Пашку, а уж тот, подхватив настрой домового, весело отвечал на вопросы. Я молча дожевала ватрушку и уже с некоторым сомнением покосилась на огроменную тарелку с жареной картошкой. Давненько я так плотно не ужинала.