Таинственные какие, блин.
- А давай лучше о тебе? – спросил Игнат.
О себе? А чего б не рассказать? Она стала рассказывать, ей-то чего скрывать, обычной российской студентке истфака. Постепенно стали смеяться, особенно когда студенческие байки начал вспоминать сам Игнат. Все это время Глеб не выпускал их из поля зрения. И постоянное давление его воли ощущалось в полной мере, заставляя Дашу ежиться.
Неизвестно, как планировали провести этот и следующий день гости, но к вечеру, видя пасмурное настроение хозяина, стали собираться. Надежда с мрачной Аллой уехали первыми, а Вадим с Игнатом еще прощались. И пока Вадим о чем-то говорил с Глебом, Игнат умудрился под шумок выторговать у Даши обещание позвонить ему и обменялся номерами телефонов.
Они с Глебом стояли за воротами, глядя, как отъехала машина ребят, скрываясь за поворотом. Собственно, Даша тоже собиралась уходить, вот только Брута забрать надо.
- Спасибо, Глеб, за чудесный день. Мне пора, - начала она.
- Заходи, - ровно проговорил Глеб, приглашая ее войти.
Почему-то стало страшно, но Даша вошла.
- Зачем? – спросила негромко.
Он молча запирал ворота. Повернулся только когда закончил.
- Зачем? – переспросил все так же невозмутимо.
В этот миг словно вихрь промчался. А она оказалась у него в руках, прижата к створке. Взгляд его скользил по лицу, а Дашу заливало легким ужасом.
- Затем, что я еще не услышал извинений.
- За что? – она аж обмерла.
- За то.
А потом губы его прижались к ее губам, и мир улетел куда-то к чертовой бабушке.
- За что?– с трудом пролепетала она, когда мужчина отстранился, а в глазах прояснилось.
- За все! За то, что строила глазки Игнату. И Вадику! За все!
О-о... Даша совсем растерялась. А он оглядывал ее жадным взглядом и горячо шептал:
- Что ты делала с Игнатом на дереве? Где были его руки? Он тебе нравится?!
Наконец, до нее дошло. Это что, ревность?!
- Я не слышу твоих извинений! - прошипел он, вновь припадая к ее губам.
Ее опять захлестнула волна невероятных ощущений, руки, губы... Как вынырнуть из этого омута? Где ее хваленная трезвая голова...
И опять он отстранился, прожигая ее взглядом. Не сразу, когда смогла говорить, сами собой прошелестели слова:
- Глеб... извини.
- Извинения приняты.
Прижался лбом к ее лбу, прошептал:
- Ты... Я держался, старался избежать этого, но...
Покачал головой, яростно что-то отрицая. Словно боролся с собой.
- Ты еще можешь уйти. А можешь остаться. Решай. Но знай, обратного пути не будет.
Его хищные глаза вглядывались в нее, ловили внутренний отклик.
Остаться было страшно, но уйти и лишиться этого – нет. Ни за что!
Торжество в его взоре и непонятная тоска.
- Обратного пути не будет. Ты моя теперь. Моя, слышишь?!
Она смогла только кивнуть в ответ, пока мужчина быстро, чуть ли не бегом, нес ее на руках в дом, куда-то наверх, наверное, в спальню.
Киселем текли мысли. Как так, за два дня, да сразу в постель? Глупо, неприлично. Но противиться притяжению не было ни сил, ни желания.
Желания...
Желания захлестывали томительной сладкой волной. Заставляя кровь бурлить, словно молодое вино. Его гулко стучащее сердце казалось лучшей в мире музыкой.
Обратного пути не будет, сказал он?
Обратного пути не нужно.
***
Как-то нереально. Невесомо, волшебно, немного страшно.
Даше все казалось нереальным, будто не с ней это происходит. В большом двухэтажном доме, куда принес ее Глеб, тихо и темно. Опустил на пол у дверей большой полупустой комнаты. Точнее, практически пустой, потому что там были всего только широкая кровать с одной металлической спинкой в изголовье и большая плазменная панель на противоположной стене. Все. Никаких занавесок на окнах. Только толстые светонепроницаемые шторы.
