— Андрей, давай ближе к теме. Что там на счёт мальчишника, и я пойду. Мне ещё ужин готовить. Я и так припозднилась. И вообще устала, — кипит во мне обида, возмущение, негодование, когда я останавливаюсь на развилке тропинок. И вообще я чувствую себя полной дурой. Какого чёрта я перед ним ещё и оправдываюсь? И какого чёрта он ведёт себя так, будто я что-то ему должна?
— Танк не хочет мальчишник категорически.
— Ну, я его понимаю, — пожимаю я плечами. — Прошлый раз как-то ничего хорошего из этого не получилось. И кажется, его тоже устраивал ты?
— Но у вас же всё по-другому, — неожиданно наклоняется он к самому уху, обдавая меня запахом мятной жвачки, которую уже засунул в рот, и ароматом своего густого мужественного парфюма. — Посмотри на меня.
— Что? — непроизвольно поворачиваю я голову и едва успеваю отпрянуть — так близко его губы.
— У меня щека грязная? — так и стоит он, склонив голову набок.
И на его щеке действительно красуется непонятно откуда взявшийся чёрный след, словно мазнули чем-то. Впрочем, может, он был, я его лицо не рассматривала.
— Грязная.
— А так? — делает он ещё грязнее, растирая это что-то, похожее на сажу.
— Стало намного чище. Ещё потри, — усмехаюсь я.
— В общем, если что, ты его отпускаешь? — словно забывает он про свою щёку и убирает снова выбившуюся прядь из моей причёски за ухо, под капюшон, хотя я и отодвигаюсь невольно от его протянутой руки. — Просто скажи «да» или «нет».
— Андрей, я ничего не скажу. Это мальчишник. Не мне решать.
— Ясно, — опять отворачивается он, словно второй раз во мне откровенно разочаровался. — И даже не хочешь знать, что это будет? Где?
— Блэк-джек со шлюхами? Или гольф-клуб и свежий воздух? Нет, не хочу.
— Настолько ему доверяешь?
— У меня нет причин в нём сомневаться.
— Тогда я буду считать, что это «да», — улыбается он довольно.
— Как хочешь, — пожимаю я плечами.
— Проводить тебя? До дома?
— Спасибо, как-нибудь дойду, — принимаю протянутый пакет, облегчённо выдохнув, но сделав шаг в сторону, вдруг упираюсь в его грудь, перегородившую мне дорогу. И в его взгляд, вдруг потемневший и тот самый, которым он смотрел на меня в прихожей.
— Ты просто космос, — качает головой, тот, которого только что словно подменили. — Если у вас с Танком ничего не получится, клянусь, я на тебе женюсь. И никому не отдам.
— Вот спасибо! — всплёскиваю я руками.
«У-у-у! В очередь, господа гусары, в очередь!» — вырывается у меня смешок, хотя этот Поручик Ржевский и не думает улыбаться. Ведёт большим пальцем по моей щеке, не сводя глаз, а потом резко отстраняется и уходит.
И не знаю зачем я смотрю ему вслед, пока его спина в элегантном чёрном пальто не скрывается за поворотом дома. Наверно, от ошалелости сколько разом претендентов на мою руку и сердце развелось.
«И что это вообще было? — трясу я головой, в которой определённо сейчас и опилки, и сопелки, и пыхтелки, и вообще она похожа на ту самую переполненную урну у магазина. — Опускал меня, опускал. Позорил, позорил. Разочарованно фыркал. А потом: женюсь. Хрен поймёшь этих мужиков. А ещё говорят «женская логика»! Так у нас хоть какая-то логика есть».
И всю дорогу до дома, «переваривая» это разговор, я так и иду на «автопилоте».
Прихожу в себя только, когда не успеваю даже засунуть ключ в замочную скважину, а дверь сама распахивается.
— Тём?! — даже не знаю, что меня больше удивляет: что он уже дома, его вид наушниках, что он услышал в них лифт, или его взгляд тяжёлый, больной, воспалённый.
