– Карен, антабус не отбивает желания выпить. Просто, если человек, принявший таблетку, выпьет, он почувствует себя очень скверно. Если ты права и наши шансы плохи, то стоит ли омрачать Грейс последние часы жизни? Ведь я не судья ей, я ее супруг.
Карен вздохнула:
– Папочка, у тебя есть одна отвратительная черта: ты всегда прав. Ладно, так и быть, пусть пользуется моей долей.
– Я просто хотел знать твое мнение. И ты в некотором роде помогла принять мне решение.
– И что же ты решил?
– Это не твое дело, заинька. Займись приготовлением завтрака.
– Так и хочется плеснуть тебе в тарелку керосина. Ладно, поцелуй меня, папочка.
Он чмокнул ее в щеку:
– А теперь умолкни и принимайся за дело.
В конце концов все бодрствующие собрались к завтраку. Сидеть им пришлось на полу, так как стулья упрямо не хотели стоять. Миссис Фарнхэм все еще была в полусне от сильной дозы успокоительного. Остальные обитатели убежища по-братски разделили мясные консервы, крекеры, холодный «Нескафе», банку персикового компота и теплое чувство товарищества. На сей раз все были одеты. Мужчины натянули трусы, Карен надела шорты и бюстгальтер. Барбара облачилась в просторное платье гавайского типа, позаимствованное у подруги. Ее собственное белье нашлось, но насквозь промокло, а воздух в убежище был слишком влажен, чтобы высушить что-либо.
– Теперь мы должны кое-что обсудить, – возвестил Хью. – Желающие могут вносить предложения. – Он взглянул на сына.
– Отец… то есть Хью, я хотел сказать вот о чем, – сказал Дьюк. – Здорово пострадала уборная. Я немного привел ее в порядок и соорудил какой-никакой насест из дощечек от упаковки баллонов. Хочу предупредить… – он повернулся к сестре, – вам, женщины, нужно быть особенно осторожными. Насестик довольно шаткий.
– Это ты будь поосторожнее. Тебя самого с большим трудом научили пользоваться туалетом. Папа свидетель.
– Помолчи, Карен. Молодец, Дьюк. Но нас здесь шестеро, и, я считаю, нам нужно сделать вторую уборную. Как думаешь, Джо, мы сможем ее сделать?
– Да, конечно, но…
– Что «но»?
– Вам известно, сколько осталось кислорода?
– Да. Наверное, скоро придется перейти на воздушный насос и фильтр. У нас уже нет действующего счетчика радиоактивности, поэтому мы не узнаем, насколько заражен воздух, которым мы дышим, тем не менее дышать нам необходимо.
– А вы проверяли насос?
– С виду он совершенно невредим.
– Это не так. Боюсь, отремонтировать его мне будет не под силу.
Мистер Фарнхэм вздохнул:
– Я заказал запасной, он должен был прийти через шесть месяцев. Ладно, потом посмотрю, что там можно сделать. Дьюк, ты тоже подключайся, вдруг сможешь чем-нибудь помочь.
– Ладно.
– Положим, мы не сумеем починить насос. В таком случае будем использовать оставшийся кислород как можно более экономно. Когда он закончится, еще некоторое время мы сможем дышать тем воздухом, который будет в убежище. Но в конце концов наступит время, когда нам придется открыть дверь.
Все молчали.
– Ну, улыбнитесь же кто-нибудь! – воскликнул Хью, потом продолжил: – С нами еще не покончено. Дверь мы затянем фильтром, сделанным из простыней, – это все же лучше, чем ничего, он будет задерживать радиоактивную пыль. У нас есть еще один радиоприемник. Барбара, помнишь, ты приняла его за слуховой аппарат. Я хорошенько завернул его и убрал подальше, он невредим. Я выберусь наружу, установлю антенну, и мы сможем слушать его здесь. Может быть, это спасет нам жизнь. Над убежищем мы поставим шест и поднимем флаг – любую тряпку. Нет, лучше поднять американский флаг – у меня один припасен. В этом случае, если даже мы и не выживем, то пойдем на дно с высоко поднятым флагом.
