Я уже потекла, поэтому смутно понимала, что они от меня хотят прямо сейчас? Просто поговорить или опять станут терзать меня, пока я не кончу?
Артём снова попытался меня поцеловать, и тогда я цапнула его зубами за губу.
– Ах ты... – отшатнулся он от меня, вытаскивая руку из трусиков. – Маленькая дрянь! – расхохотался он, вытирая тыльной стороной руки капельку крови с губ. – За это поплатишься отдельно! Отпусти её, Арчи! Сегодня наша шлюшка вела себя плохо и не заслужила сладко кончить!
Не сразу, будто нехотя расставался с любимой игрушкой, Артур действительно меня отпустил.
Я бросилась наутёк из кухни, слыша за спиной зловещий смех братьев.
Каждое движение отзывалось в теле нестерпимой судорогой желания. Морозовы демоны, иначе как объяснить то, что им удаётся так меня распалить при всей моей неприязни к ним?
Успокоившись, я поразмыслила над их предложением. Нет, конечно же, я не собиралась трахаться с ними и выполнять всю ту мерзость, которую они нафантазировали в своих больных головах.
В одном они были правы: если вернуть на место деньги, все успокоятся. Главное – мама перестанет переживать, а отчим расстраиваться.
Мне просто нужно найти где-то триста долларов и незаметно подкинуть в стол Бориса Петровича.
Оставалось дело за малым: придумать, где я возьму такую большую, по моим меркам, сумму за два дня?
Я сидела в своей комнате, сжимая в руках копилку. Единственную, которая была у меня за всю жизнь. Фарфоровую, в виде кошки, которую мне подарила бабушка. В ней копилось годами: монеты от сдачи, купюры от подработок, немного от стипендии.
Понятия не имела, сколько вообще там денег, но была она довольно увесистой. Скорее от мелочи, чем от бумажных купюр – это удручало.
Молоток лежал рядом. Я взяла его, ощущая холод металла. Рука не слушалась, будто тело сопротивлялось. Но я зажмурилась и ударила.
Звон. Осколки. Монеты, рассыпавшиеся по полу.
Я собрала всё до последней копейки, пересчитала. Мало.
Потом достала золотые серёжки, подаренные папой на моё совершеннолетие – изящные, с крупными сапфирами. Папа долго их выбирал, говорил, что камни сияют, как мои глаза. Я сжала их в кулаке, чувствуя, как металл впивается в кожу.
Конечно, была возможность выкупить потом серьги из ломбарда, но у меня было такое ощущение, что я прощаюсь с ними навсегда.
После пар заложила украшение, но всё равно не хватало до полной суммы.
Пришлось звонить папе и врать, что у меня сломался ноутбук, и мне нужен новый для учёбы.
Без лишних разговоров и расспросов отец перевёл мне деньги на карту. Теперь нужно было поменять всё на евро.
К вечеру нужная сумма была у меня в руках. Всего несколько купюр, но они обжигали руки, словно я держала угли.
Когда я приехала домой, слава богу, дома никого не было. По крайней мере, мне так показалось.
Убедившись, что в коридоре никого нет, и за мной никто не следит, я на цыпочках прокралась в кабинет Бориса Петровича. Сердце бухало где-то в ушах, словно я собираюсь не вернуть деньги, а украсть их.
Стол, ящик... Рука дрожала, когда я клала деньги на прежнее место.
– Так-так-так... – раздался в дверях голос Артёма.
Я взвизгнула от испуга и подскочила на месте. Деньги выпали из моей руки и разлетелись по полу.
Когда я подняла глаза, с ужасом обнаружила в кабинете своих сводных братьев. Они появились, как из-под земли, напугав меня до чёртиков. Но самое страшное заключалось не в этом. Они застукали меня на месте преступления, да ещё и снимали меня на телефон!
