Сводные. Игра на вылет - страница 24

Постепенно мама оттаяла и приняла мои поездки с отцом на гоночный трек. Только она так и не узнала, чем на самом деле мы там занимались, когда у отца не было заездов или подготовки к гонкам. И, надеюсь, не узнает в ближайшее время.

– Я знаю, о чём ты задумалась, грустно улыбается. – Ты уже пару минут, зависнув, смотришь в одну точку.

– Прости, – беру её ладно в свои. – На меня часто накатывают воспоминания.

– Я тоже по нему скучаю, – сжимает мои пальцы, и я знаю, что это правда.

Но невозможно жить прошлым до конца своих дней, и я рада, что мама встретила такого замечательного человека и теперь не одна, теперь у неё есть поддержка и надёжное плечо. А ещё я думаю, что дядя Юра действительно любит маму, и от этого на сердце становится легче. Человек не должен быть одиноким, каждому нужна вторая половинка, особенно если ты уже потерял часть себя однажды.

– Хочу тебя попросить, – мама поджимает губы в нерешительности. – Общайся с Сергеем почаще. Юре будет приятно, мы же семья теперь. Да и Сергей, судя по тому, что я увидела, хороший мальчик.

Знала бы ты, мама, что этот хороший мальчик хочет залезть в трусы к твоей дочери, сама бы его придушила.

– Хорошо, – вздыхаю, опустив взгляд. – Я постараюсь.

– Возможно, тебе удастся как-то наладить их с Юрой отношения, – тихо продолжает, и я смотрю на неё с удивлением.

– Мам, как ты себе это представляешь?

– Ну если вы будете общаться, Сергей, возможно, будет появляться в этом доме чаще, – мама смотрит с мольбой. – А там, глядишь, и лёд тронется.

– А если ему не нравится, что отец на тебе женился? – задаю ей вопрос, склонив голову набок. – Если он тебя ненавидит?

– Кир, неважно, как Сергей относится ко мне, – печально улыбается. – Важно, чтобы у отца с сыном было общение. Плохо, когда родные люди отдаляются друг от друга. Оба страдают, не решаясь сделать первый шаг. Помоги им его сделать.

– Я попробую, но ничего не обещаю, – целую маму в щёку и встаю с дивана.

Мама кивает, и я, улыбнувшись ей, иду к лестнице на второй этаж, но оборачиваюсь.

– Если он сам не хочет, ничего и не получится. А в душу лезть к нему не буду, – не хочу ещё в этом её обманывать.

К мажору залезешь, ага. Он сам тебе душу расковыряет, потопчется там и уйдёт. Нет, я не собираюсь делать то, что просит мама, потому что её представление о Жарове отличается от моего, я общалась и увидела достаточно.

Не собираюсь подпускать его ближе, потому что боюсь. Себя боюсь и своей реакции на него, боюсь, что влипну, не успев глазом моргнуть, потому что как бы я не отрицала этого, есть в нём что-то такое, что манит, что притягивает, заставляя, словно мотылька, лететь на свет. И пусть ты знаешь, что этот свет – огонь, который тебя погубит, сожжёт твои крылья, оставив только пепел и дым, но всё равно упорно летишь на погибель.

А я не хочу. Не хочу стать очередной безликой девушкой, побывавшей в его постели, очередной галочкой в списке его побед. Не хочу стать сломанной куклой с разбитым сердцем. А с ним так и будет.

И я не понимаю, почему у меня такая реакция, ведь знаю его всего ничего, но также знаю, что будет, поддайся я его обаянию, как все, кто был до меня. Мне нужно вывернуть всё в свою пользу, воспользоваться его слабостью, а пока это его влечение ко мне. Пусть на своей шкуре ощутит, каково это, когда тебя динамят, оставляют за бортом.

Захожу в свою комнату, и взгляд сразу же падает на нашу с папой фотографию. Именно он учил меня водить, обучал правилам, всем тонкостям гоночных заездов, под его руководством я сдала на права почти в семнадцать, потом мне оставалось по достижении совершеннолетия просто получить документ.