– В общем, ужин отменяется! – сердито отозвался отец. – Ира всё убрала уже и ушла к себе. Ваша выходка очень расстроила её.
В горле начала собираться странная горечь. Я чувствовала и стыд, и злость, и даже ревность. Отец с таким сочувствием говорил о задетых чувствах и расстроенном настроении своей жены, что меня накрыла обида.
Он не поинтересовался, как я добралась. Не устала ли с дороги, не хочу ли увидеть свою комнату и отдохнуть.
Его беспокоило лишь состояние Ирины, и душило возмущение нашим поступком, правдивых причин которого он не знал.
– Завтра я обязательно извинюсь. Уверен, она простит, – небрежно бросил через плечо Ян и ретировался.
Он оставил нас с отцом одних, хотя я бы сейчас предпочла компанию Яна, которому мне не терпелось дать по шее за всё враньё, что он наговорил.
– Нам всем надо выдохнуть, выспаться, – голос папы немного смягчился. – А завтра познакомиться как следует.
Отец попытался меня приобнять, но жест оказался неуклюжим, а я слишком расстроенной, чтобы нуждается в его неожиданно проявленной отеческой любви.
Папа провёл небольшую экскурсию по дому, всё время нахваливая дизайнерский талант Ирины. Показал кухню, столовую и гостиную. Потом мы поднялись на второй этаж и он объяснил где чьи комнаты.
Наши с Яном спальни оказались соседними. Чуть дальше по коридору располагалась спальня родителей, ещё одна гостевая комната и кабинет папы.
– Чувствуй себя как дома, – вежливо отозвался он внося в спальню мои вещи и неловко целуя в лоб.
"Но не забывай, что ты в гостях" – ехидно добавил мой внутренний голос, и я ощутила себя не в своей тарелке.
Судя по тому, что Ирина проявила безразличие к моему приезду и поставила свою обиду за наше опоздание превыше всего – поладить с ней не получится.
Я обречённо вздохнула, пожелала отцу спокойной ночи и закрыла за ним дверь.
Спальня оказалась очень просторной, уютной и хорошо обставленной. Она не шла ни в какое сравнение с крохотной спальней в нашей квартире. И возможно, меня бы впечатлили и размеры, и обстановка, и наполненность всем необходимым, если бы неиспорченное настроение.
Чтобы хоть как-то отвлечься и занять руки я начала распаковывать чемодан. Развесила одежду в шкафу, заняла верхнюю полку комода под нижнее бельё. Расставила на столе книги и поставила телефон на зарядку, чтобы как можно скорее связаться с мамой.
Беспокоить её поздним звонком я не рискнула. Отправила сообщение на WhatsApp, бессовестно соврав, что встреча с папой и его семьёй прошла отлично, за прекрасно накрытым столом.
От мыслей об ужине, который не состоялся, желудок отозвался голодным урчанием. Я вспомнила, что в последний раз ела в поезде – чай с бутербродом.
Рот снова наполнился вязкой слюной. Я решила спуститься на кухню, чтобы хотя бы водой заглушить чувство голода. Боязливо выглянула в коридор, который встретил меня полумраком и тишиной. Заметила, что остальные двери в спальни были закрыты и вроде бы в комнатах царила та же безмятежность.
Тихо ступая по ступеням, спустилась по лестнице и призраком вошла на кухню. Я смутно помнила расположение мебели в ней, по этому мне всё же пришлось телефоном подсвечивать себе путь.
– Твою же мать! Косорукая! – раздался голос Яна откуда-то слева, когда я задела высокий барный стул, едва не свалив его.
Глухой смешок вновь поднял во мне волну раздражения и злости. Я обернулась в сторону своего раздражителя, привыкшими к полумраку глазами разглядела Яна.
