— Прости, можно тебя на минутку?
Он стоит ко мне спиной, словно не замечает, под ритмичные басы качает головой, и я понимаю, что он затягивается косяком.
В комнате царит хаос… Полнейший бардак!
Здесь так надымленно, что у меня горло дерёт и глаза слезятся.
Как ему живется в таком бедламе?
Просторная комната, завалена всяким дорогущим хламом, и та в черных тонах.
М-м-м, наверно он боготворит чёрный цвет.
Адам не поворачивается.
Я громко откашливаюсь, повторяя вопрос. Лишь только тогда его адское высочество соизволило повернуть голову на посторонний источник шума.
Наглец смотрит на меня с особым снисхождением, как на кучку мусора. Он такой огромный, что мне приходится задрать голову, чтобы увидеть его лицо.
Он просто перекачанный великан…
Адам подносит сигарету к пухлым губам и делает затяжку, напыщенно выпуская струю дыма прямо в моё слегка ошалевшее лицо.
Каков наглец! Он курит прямо в доме. Ну и манеры.
— Че припёрлась? — бросает хамоватым тоном.
— Я… это... познакомиться хотела. И...
Он с особым снисхождением осматривает меня сверху вниз, грубо перебивая.
— Свободна. Не в моём вкусе.
Бросив словесную гадость, резко стягивает с себя худи.
Боже…
Что он только делает...
Я не могу пошевелиться ни на сантиметр, когда вижу его полуобнажённое, накачанное тело, играющее горами тугих мышц.
Адам, вообще без комплексов, вытаскивает из-под стола гирю, приземляет свой подтянутый зад на край кровати и начинает качать бицепсы, сидя ко мне спиной, будто нарочно хвастается своими широкими плечами и натренированной, татуированной спиной. При этом, качаясь, он продолжает курить и кайфовать от битов модного молодёжного рэпа.
На руках также набиты татуировки, больше похожи на кельтские узоры, в центре которых горит пламя и просматривается морда какого-то монстра.
Ну да, он же Адам…
Ад.
Дьявол.
Татуировки соответствующие.
— Меня Никой зовут.
— Мне плевать.
Он продолжает энергично качать руки, тяжело дыша.
Что?
Что не так с этим парнем?!
Это уже слишком. Его поведение переходит все границы!
Я поняла, что он непростой человек, но, чтобы настолько... Я ведь с миром пришла и хотела извиниться, что задела честь его матери.
— Прости за...
— Прощаю! А теперь можешь валить.
— Грубиян! — буркаю.
— Я еще хуже. А ты никто. Даже имя твоё не стану запоминать, потому что ты скоро свалишь из моего дома навсегда! Не надейся на бабки моего отца.
— Да кем ты себя возомнил? Почему грубишь?! Ты даже меня не знаешь!
Он резко оборачивается, сжигая меня намертво черным, мрачным взглядом.
— Да все вы соски одинаковые! Если я тебе дам пять косарей, отсосешь мне прямо сейчас?
Я почти замахиваюсь, чтобы залепить мерзавцу пощёчину.
Держусь.
Ради того, чтобы не ночевать сегодня на улице.
К сожалению, я вынуждена это терпеть, ведь нам с мамой действительно некуда пойти.
— До тебя отец уже стольких шмар приводил, никто больше недели не продержался, так что вы не исключение. Будет лучше если вы сами свалите, или я превращу вашу жизнь в ад!
— Не понимаю о чём ты говоришь! Твой отец едва не сбил мою маму! Она получила травму ноги, в знак извинений он предложил временно погостить в вашем доме. Нас сегодня выселила хозяйка съёмной квартиры за долги... Нам некуда больше пойти.
Он напрягается сильней. Бугрящиеся мышцы под смуглой, татуированной кожей становятся совсем как раскалённая сталь. Адам упорно отказывается слышать всё, что я говорю. Будто живет своей какой-то волной.
