Своенравная рабыня - страница 2

Толковый лекарь – затратная профессия, так считал он сам. Но толковый лекарь еще и очень ценен, особенно в трудных пеших походах, именно поэтому кэя до сих пор терпел все его выходки, а не прогнал прочь. И оба знали об этом. Хотя большинство считало, что причина в их родстве, и яро это обсуждали в свободное время. А чем не тема для разговора, когда собирается мужская компания под бутылочку крепкого киреорского пойла, доступного каждому, у кого хоть немного звенит в карманах. Да и не со зла дагалы обсуждали кэя и лекаря, а ради забавы. И кто вообще сможет обойти стороной такую интересную тему, как близкое кровное родство с разным социальным статусом, где занимающий более высокое положение вроде как подчиняется тому, кому не должен. Хотя «подчиняется» – это было громко сказано. Но то, что кэя и лекарь братья, знали все без исключения.

– Страстная. Мне бы такую, – раздался мечтательный голос младшего. – С ней не соскучишься.

Кэя на мгновение замер, не веря своим ушам, затем повернул голову, глянуть на непутевого брата, возомнившего, что ему пора обзавестись дурной на всю голову рабыней.

– Ария́р… тебе отцовских рабынь и домов Наслаждения мало?

– Мало! – заявил уверенно. – Пора себе постоянную женщину найти.

– Ты еще о гара́е мне начни петь.

– А почему бы и нет? – улыбнулся младший замечанию старшего.

Рассматривая заинтригованное происходящим в ущелье лицо их молодого лекаря, кэя неодобрительно покачал головой, и тут же следом полетела смачная затрещина по бестолковой башке. Кэя с удовольствием приложился ладонью к затылку, спрятанному под пропыленным платком.

– Ай!

– Не отвлекайся! И поправь шуару. Кто ее так заматывает, – бурчал он недовольный поведением своего родственника и по совместительству подчиненного, за которого нес ответственность не только перед семьей, но и перед ушедшими в мир бестелесных теней предками* – все-таки наследник, а не абы кто.

– Прости, прости, – шептал виновный и тщетно пытался спрятать лицо под тканью, как это было у его кэя.

– Из-за твоей болтовни нас заметят, а Бэгу́ру еще нужно время обойти ущелье. Хочешь оставить Миори на попечение этих зверей в тряпках?

– Нет.

– Тогда молчи и следи в оба.

Прошло некоторое время, и снова раздался тихий шепот:

– А на кого она всё же так злится?

– Я сам пытаюсь понять кто он.

– Но явно не на их главного. Тот вон, в сторонке сидит, и она на него даже не смотрит. Я же прав?

– Да.

Младший верно подметил: рабыню интересовал не главный среди ее похитителей, и не один из подручных главного, а тот же, кем заинтересовался кэя.

Талэку может приручить не каждый, да и водятся эти редкие животные только в двух местах: на севере Киреи, там, где от бывших земель Адании еще хоть что-то сохранилось в первозданном виде, и на островах народа та́рия. Если талэку в мертвых землях, то, скорее всего, его хозяин из местных. Вряд ли незнакомец – тария. Да, и животное не перенесло бы столь дальний путь. Неужели киреор? Столкнуться с кем-то из своих, сопровождающим рабынь через мертвые земли, не к добру. Ранее такого прецедента не происходило. Кто он? Чье лицо скрыто под тканью темной шуары, обмотанной вокруг головы и большей части лица? Кто из киреоров решился нарушить законы своего народа и участвовать в похищение женщин вблизи от родных земель? Настолько жаден или глуп? Его ждет пожизненное заточение в подземелье. Стоило ли рисковать своей свободой из-за того количества рахиров, которые ему достанутся после продажи рабынь? Так еще и вляпаться с похищением ша-ахкая – женщин, благословленных самим великим ша-ах, никто не смел обижать, а тем более надевать на них ошейник рабыни. За такое могли отсечь обе руки. Дэмиян до сих пор не мог поверить, что наемники рискнули похитить Миори. «Или малышка не сообщила кто она?» – кэя отмахнулся от глупой мысли. Миори незачем скрывать свой дар, а в Са-ах, да и в приграничных поселениях ее все знают. Та, что забирает боль – разве можно ее лишать свободы?