– Вот этот – начальный над ними, тот…
– Новый-то сборщик хуже старых.
– Недодашь – убивает всех… И не слушает ничего.
130. Крупно: колесо телеги едет по колдобистой грязи, тяжело переваливается под грузом через кочки, едет, и скрипит немазаная ось… скрипит и едет.
131. Огонь костра. Ночь. Крупные хлопья снега опускаются с черного неба на шатер пламени и исчезают над ним.
Блики огня на лице Харальда, сидящего у костра. Он кутается в плащ. Рядом – седой викинг, и княжий проводник, и прочие греются вокруг огня: зима начинается.
– Заждался великий князь, – говорит проводник.
– Умен Ярицлейв, – раздумчиво отзывается Харальд.
– Премудрый. Книги читает! – проводник.
– Викинги конунгу дань берут, а крестьяне у доброго конунга защиты от викингов просят… И конунг хорош, и викинги плохи, и крестьяне покорны, и дань собрана. – Харальд.
– Настоящий конунг, – одобрительно ухмыляется седой викинг.
132. Зима, снег, солнце – длинный тяжелый обоз втягивается в Киев. Звонят колокола на звонницах, сбегается праздный люд – поглазеть. Зипуны, платки; снежками перекидываются и в верховых викингов кидают, попадают, смеются.
133. Княжеское подворье, распахнутые ворота амбаров и хлевов. Мычащих коров заводят в хлевы, блеющих овец; ржущих коней ведут в княжеские конюшни мальчишки-тиуны. Тащат маленькие тяжелые бочонки с медом и катят тяжелые кадки с пивом. До крыши встают в амбарах штабеля мешков с зерном. Подвешивают к крючкам под балки крыш связки пушных шнурок. И отдельно ссыпают в три сундука деньги: пригоршни медных монет в большой, щепоти серебряных – в средний, редкие и маленькие золотые монеты – в самый меньший.
У сундуков стоит в распахнутой собольей шубе, в заломленной собольей шапке – Ярослав. Позади него двое ведут запись: в руках у них дощечки, на дощечках расправлены куски бересты, и они пишут по бересте заостренными металлическими палочками. Внимательно тычут палочками в сторону складируемого добра, шевелят губами, торопятся и стараются.
Подходит Харальд.
– Тебя долго не было, – говорит Ярослав.
– У тебя большая страна, – отвечает Харальд философски. – Можно собирать дань хоть целый год. Если хватит амбаров, – хмыкает.
– Время копить добро – и время отдавать долю князю, – в том же философическом тоне отзывается Ярослав. – Пусть отдыхают до следующей осени. Жизнь – длинная, а бедным быть плохо.
Передергиванием плеч сбрасывает шубу, подхватывает и широким взмахом укрывает Харальда.
– Возьми с моего плеча, – дарит значительно. – Здесь холодные зимы. Если никто не согреет!.. – И хохочет собственной шутке.
134. Синий вечер, скрипучий снег, дымки над крышами, слабо мерцают маленькие окошки в бревенчатых стенах. Харальд проходит по пустой почти улице.
Навстречу поспешает мелкими шажками Лиза, Ярославна, сопровождаемая девкой-служанкой.
Поравнявшись с Харальдом, они обмениваются быстрым взглядом: нос ее уткнут в мех, так что видны только стрельнувшие глазищи.
Харальд запоздало и неловко слегка кланяется – когда она уже отошла, удаляясь. Продолжает движение – и через десяток шагов оглядывается: и она оглядывается тоже.
