Март
– Кира Владимировна, вас спрашивают. – Дверь приоткрылась на пару секунд и тут же захлопнулась, не дав толком рассмотреть, кто крикнул на бегу про интересующегося посетителя.
Кира, вздохнув, поставила на стол только что налитую чашку чая, одернула блузку и вышла, задержавшись на секунду перед самой дверью. Наверняка «спрашивал» кто-то из возмущенных посетителей, а значит, нужно было приготовиться к слишком эмоциональной беседе.
Утихшая было головная боль снова толкнулась в висок сначала осторожно, а потом все смелее, осваиваясь надолго. Кира вдохнула два раза, глубоко, не торопясь, и, улыбнувшись, шагнула в операционный зал. Поискала глазами возмущенного клиента – обычно у нее сразу получалось выделить из толпы того, кто хочет во что бы то ни стало увидеть старшего кассира. По возмущенному лицу и излишне нервному поведению.
Сейчас таких в зале не было. Кира несколько раз прошлась взглядом по немногочисленным посетителям – никто не выказывал признаков нетерпения, и тем более, не возмущался вслух. Она уже хотела было спросить у администратора, кому понадобилась, и даже повернулась в сторону администраторской стойки, когда прямо над ухом прозвучал тихий голос, заставивший ее вздрогнуть:
– Привет!
Кира зажмурилась крепко-крепко, с отчаянной детской надеждой, что если зажмуриться, то все пройдет, повернулась, и только тогда осторожно открыла глаза.
Ничего не исчезло – Паша стоял перед ней, совсем близко, так что отчетливо слышался запах его одеколона. Цитрусовый, с легкой древесной ноткой, машинально отметила Кира. И тут же похвалила себя, что стоя так близко к нему, чувствует только запах, только парфюм, и ничего больше. Значит, не прошли даром эти почти шесть лет. Значит, получилось избавиться от той любви, как от изматывающей хронической болячки.
Она улыбнулась дежурной, «рабочей» улыбкой:
– Привет! Рада тебя видеть.
Сказала, и тут же поняла с ужасом, что правда рада. Рада изо всех сил, до пузырящегося, как шампанское, счастья. И сразу же, не давая опомниться, вернулась старательно забытая дрожь в кончиках пальцев, и холодок внутри, и слабость в коленках.
Не получилось. Не удалось избавиться и забыть – мучившая ее когда-то любовь никуда не пропала, просто притаилась глубоко, в самом потайном уголке души, чтобы возникнуть вдруг, спустя почти шесть лет, обрушиться на плечи камнепадом.
Кира улыбнулась еще раз, старательно растягивая губы.
Улыбка, надо думать, получилась жалкой. «Никого ты не обманешь, – мелькнуло вдруг в голове. – Ни его, ни себя». От мысли этой, такой простой и очевидной, стало совсем плохо. Она оглянулась затравленно, будто ища спасения у людей в зале.
Никому не было до нее дела, у всех свои заботы. Впрочем, нет. Кое-кто наблюдал за ними с интересом. Из крайней консультантской кабинки, навалившись внушительной грудью на стол, выглядывала Татьяна – первая сплетница, и к тому же известная фантазерка.
Паша оглянулся вслед за Кирой, усмехнулся, встретившись взглядом с ничуть не смутившейся Татьяной, и предложил:
– Давай на улице поговорим?
Кира метнулась одеться, ругая себя за то, что снова бездумно исполняет любую его идею. Хотя, что тут такого уж противоестественного? Она и сама собиралась предложить уйти куда-нибудь, подальше от любопытных глаз. Паша просто успел сказать раньше.
