– Я прям вижу, как ты каждый вечер прыгаешь на кровати, капризничая и крича, что ты ещё не хочешь спать, а отец тебя то терпеливо уговаривает, то угрожает ремнём.
Он перевернулся на спину, закинул руки за голову и мечтательно проговорил:
– Дааа, были такие временна, – перед его глазами проплывали воспоминания. Только спать его всегда укладывала мама, и она же и гонялась за ним вокруг кровати с угрозами и уговорами. – Но те временна давно прошли.
Он резко сел. Она всё так же стояла возле кровати, наблюдая за ним.
– Ужин через десять минут, – послышался в коридоре женский голос и звук закрывшейся двери.
– О, это хорошо, – сказал он, вставая и разминая плечи, делая круговые движения руками, – Наконец-то поужинаем как нормальные люди, а не жизненно опасной снедью не до ресторана Жираф.
– Я не заставляю тебя ужинать со мной в Жирафе, – обиженно сказала она и отвернулась к выходу из комнаты.
– Да ладно тебе, я же не против питаться булочками и пирожками, но и борща иногда хочется, – сказал он, выходя в коридор перед ней и указывая на дверь кабинеты двумя руками.
– Там кабинет? – сказала она, пропуская мимо ушей его укоры.
– Святая святых, – торжественно произнёс он и открыл перед ней дверь.
Она сразу поняла, что он имел ввиду, описывая спальню отца как второй кабинет. С кабинетом у них было только то различие, тут вместо кровати, стоял большой стол, цвета слоновьей кости и несколько кресел в тон стола. Вдоль всех стен, тут тоже расположились книжные полки, заваленные книгами. Столько книг она видела только в библиотеке, и то, не в каждой.
– Это потрясающе, – только и смогла проговорить она, застыв посредине комнаты.
– А ещё они очень мягкие и удобные, – сказал он, плюхаясь в одно из кресел.
– Я вообще-то про книги, – сказала она, зная, что он опять балуется, чтоб поддеть её.
– Ой всё! – сказал он, демонстративно встал с кресла, подошёл к выходу и облокотился на дверной косяк локтем. – Когда наглядишься на трупы деревьев, я покажу тебе кухню.
Он знает, как она любит деревья и книги, и то, что книги делают из деревьев, её очень огорчает, но она старается об этом не думать. А вот он, пытаясь её поддеть, иногда ей об этом напоминает.
– Ты злой, – только и сказала она, выходя из кабинета, отталкивая его в сторону.
– Я злой и страшный серый волк, я в поросятах знаю толк, рррррр, – говорил он, наступая на неё сзади, с поднятыми руками.
– Зато ничего не смыслишь в пчёлах, – сказала она и ткнула его пальцем в живот.
Он замер от неожиданности и только через пару секунд пришёл в себя. Согнулся пополам, изображая на лица боль и заметив вышедшего из гостиной отца, сказал:
– Папа, она меня ужалила, – сказал он, указывая на неё пальцем, – Теперь я буду вставать с рассветом и целый день всем жужжать по ушам.
– Если ты при этом начнёшь носить домой мёд и опылять цветы, то твоё жужжание мы согласны потерпеть, – отец явно веселился, улыбка расплылась на всё лицо. «Хороший получится день рождение, если и дальше так пойдёт», подумал парень.
– Вы сговорились и не любите меня, – сделал он обиженно лицо и направился в кухню, открывая дверь и уже оттуда добавил, – И вообще, вот обижусь на вас и не буду с вами разговаривать.
Его отец продолжая веселиться, добавил;
– Ты только обещаешься, – сказал он, пропуская девушку впереди себя.
– Ах так? – он опять изобразил на лица притворную обиду, – Вы сами напросились!
