Варвара Сергеевна с трудом поборола импульсивное желание вмешаться в подслушанный «монодиалог».
– Ведь это нормально для любого думающего человека – говорить не только о проблемах, делах и тряпках, – извинялась Оля. – И…
– Что нормально?! – перебила Виктория Андреевна. – Когда ее какашкина контора процветала, что-то она все больше Миланами да пляжами Испании интересовалась. А сейчас, когда ввели санкции, а на нее открыли уголовное дело, вдруг вспомнила о гуманизме?! Про Бога вспомнила! Оля, не будь наивна. Она подводит тебя к тому, что ты вскоре передачи будешь ей таскать. И левретку ее выгуливать, и вытирать за ней ссанье тоже будешь ты.
– Она приучена к пеленке.
Агрессорша слышать возражения, похоже, не привыкла:
– Думаешь, она сожителю своему теперь нужна? На сколько он ее моложе?
– На десять лет.
– Ты сама-то в это веришь?
– Во что?
– В то, что этот Виталик… или как его там, был с ней по любви?
– У них чувство… Она часто про это говорит.
– Видимо, чувство и заставило его в первых рядах подлежащих мобилизации дернуть в Астану. А тут еще на Сашу дело завели… – В голосе Виктории Андреевны не было ни доли сочувствия, напротив – констатируя факты, она будто ими упивалась. – Не вернется он к ней никогда.
– Но ей дадут условно. Она ничего ужасного не совершила! – В голосе собеседницы впервые послышались упрямые нотки.
– Это не твое дело, голубушка. Виновата-не виновата – осудят, а ты должна понимать, что она скорее всего виновата.
Варвара Сергеевна вдруг «увидела», как эта дамочка бойко строчит, тщательно проверяет на ошибки и рассылает в компетентные органы по электронной почте доносы.
– Подтвердишь свое еврейство, получишь вид на жительство и свалишь отсюда с Наташкой. Там, глядишь, и я за тобой! – В словах Виктории Андреевны впервые послышалась неуверенность, и это отчего-то обрадовало Самоварову.
Грузный мужчина, стоявший у окошка, неловко принялся запихивать в портфель папку с документами, а на табло сменились номера.
– Женщина, вы в какое окно? Если в архив, так проходите, не тормозите! – обратилась к Самоваровой грудастая дама.
– Спасибо за совет! – не оборачиваясь, съязвила Варвара Сергеевна.
Она сделала шаг к окошку, а затем неожиданно обернулась и, глядя на одну только Викторию Андреевну, заговорщицки шепнула:
– А что, по еврейству все еще есть маза свалить? – и, не дожидаясь ответа, бодро двинулась к своему окну.
Все то время, пока общалась с любезной полной девушкой за стеклом, она чувствовала прожигавший спину не то изумленный, не то возмущенный взгляд матроны, продолжавшей уже негромко что-то вещать своей подопечной.
Через полчаса любезная девушка выдала Самоваровой на руки три документа: свидетельство о браке и свидетельства о рождении. Следующим пунктом в ее плане была поездка в военный архив под Москвой, где, подтвердив свое родство с Егором Константиновичем, Варвара Сергеевна рассчитывала получить доступ к его личному делу.
***
– Почему здесь постоянно дует? – обратилась Варвара Сергеевна к дежурному, хилому с виду пареньку.
На его тонкокожем веснушчатом лице лежала печать хронической усталости, делающей его чем-то похожим на блаженного старичка.
Самоварова ощущала пронизывающий холод, от которого не спасал даже потертый, с мужского плеча, тулуп.
Дежурный, бережно сняв с плеча винтовку, прислонил ее к выкрашенной коричневой краской, с многочисленными сколами, стене.
