– Я думаю, что это ни к чему и будет уже лишним. – сказал Уаджар.
– А у меня иное мненье. Страшненькая, конечно, ну да ладно. – ответил Аханахт. – Зато ноги длинные, можно на песок не ложиться.
Чернокожие воины направились к царице. Львенок выскочил вперед и сев на задние лапы замахал передними по воздуху и зашипел.
– Брысь, твоя, поганая шакала!
Наглое животное пнули под ребра, львенок с хриплым вяканьем отлетел, но быстрые лапки успели-таки мазнуть по ноге, оставив прекрасные царапины, общим числом десять и он понял, что это за новый запах – кровь. Он с рычанием встал.
Царицу схватили за руки и рывком подняли с колен. Тело ее было безвольно, легко и почти невесомо.
Тем неожиданней оказался бешеный рывок царицы, освободивший ей одну руку. Воин, державший левую руку гигикнул, развеселившись от неожиданного трепыханья жертвы. Так было даже интересней. Однако тут же он издал визгливый вопль – царица склонилась к руке и впилась в державшую ее ладонь зубами. Кушит тут же отпустил царицу, но теперь уже она ухватила его руку обеими руками. Воин с воем мотал царицу, но оторвать не мог. Наконец он занес кулак над головой Нейтикерт, но та резко мотнула головой и бросила ненужную ей теперь ладонь, пальцев на которой стало на один меньше. Кушит с воем затряс рукой, разбрызгивая кровь.
– Нет, ну вы только гляньте! – восхитился Аханахт. – А с ней будет интересно.
– Фтфу! – выплюнула что-то царица и вытерла ладонью окровавленные губы, впрочем, не столько вытерла, сколько размазала кровь.
Малолетняя царица, оскалив зубы, издала звериное рычание. Львенок, припав к земле и прижав уши, повторил рычание. Эти двое собирались сражаться против войска.
– Тащите, тащите. За волосы ее, за волосы. – подсказал вельможа.
Совет оказался, кстати, Нейтикерт ухватили за волосы сзади, она же не оказывая никакого сопротивления, повернулась и прыгнула на высоченного воина, обхватив его ногами за талию, и впилась зубами в лицо.
– Ы-ы… – замычал кушит.
Он совершил несколько бестолковых движений и, поскольку львенок впился в его ногу, спотыкнувшись, упал навзничь. Царица сидела на нем, сжимая тело бедрами, а в волосы, вцепившись пальцами, и водила головой, словно целуя в любовном экстазе, а воин дергал руками, брыкал ногами и мычал. Затем вдруг затих.
– О боги. – пробормотал Хнемредиу. – Да что же это? Это что такое? Что она творит?!
Он в растерянности смотрел на своих друзей. Царица поднялась с воина, оставшегося лежать неподвижно, и осмотрелась вокруг таким взглядом, что близь стоявшие черные воины попятились.
– Хырктьфу! – вновь выплюнула часть лица воина Нейтикерт.
Лицо ее было все в крови, и красные капли капали с подбородка на белое платье. Львенок уже терзал за горло поверженного кушита и негромко, но свирепо рычал.
– Ух, ты! – Аханахт, уважительно покачал головой. – Ну, что ж, придется видно, самому.
– Оставьте вы это дело, Аханахт. – сказал Уаджар. – Дай сюда.
Он взял лук у воина и наложил стрелу.
– Поверьте – так лучше будет для всех. И для нее тоже.
– Ну, уж нет! Чего зря пропадать добру. Все надо использовать по назначенью. Тем более, что это последняя из рода Гора.
– Опомнитесь, друг мой, – ей двенадцать лет! Какое назначенье? Либо подождать три-четыре года, либо просто пристрелить и кончить с этим.
– Вы сумасшедшие! – возмутился Хнемредиу – с чем кончить?! С носительницею последней священной крови Гора? Вы не в своем уме. Этого не будет!
