На Востоке начался настоящий ренессанс Православия. Все, кто еще вчера был гоним, вышли из убежищ и получили прощение, а их гонители были сосланы или казнены. Приговоренный к смерти за попытку государственного переворота Виталиан был возвращен из Скифии, и в храме Св. Софии он, император и св. Юстиниан дали друг другу клятвы в верности и дружбе. Его наградили титулом консула на 520 г. и саном магистра армии, он остался при дворе, принимал деятельное участие в делах государства и требовал суровых кар к монофизитам, предлагая не только лишить сана Севира, но и отрезать тому язык8.
Царское и патриаршее послания одновременно были отправлены с комитом Гратом в Рим к папе Гормизде, дабы сообщить о восстановлении имени понтифика в диптихах и о прекращении раскола. Первоиерарх Востока и император просили понтифика прислать своих легатов в Константинополь, чтобы те скрепили единство Церквей. Конечно, папа с радостью воспринял эту весть, посчитав, что при таких удачных обстоятельствах нужно добиваться полной победы. Но провинциализм и политическая слепота Рима привели к тому, что папа решил, будто весь Восток подпишет его послание, что называется «с закрытыми глазами». Увы, он глубоко заблуждался на этот счет.
Для проформы и в целях соблюдения собственного достоинства апостолик созвал в Риме свой Собор и после краткого обсуждения направил к Юстину пять послов – епископов Германа и Иоанна, пресвитера Блада, диаконов Диоскора (наиболее доверенного своего человека) и Феликса. С ними папа передал послание («Libellus»), в котором обязывал всех восточных архиереев подписаться под следующими словами: «Следуя во всем Апостольскому престолу и исповедуя все его постановления, я надеюсь заслужить пребывание в том же общении с тобой, которое исповедуется Апостольским престолом, ибо в нем пребывает всецелая и истинная сила христианской религии. Обещаю не поминать в богослужении имен тех, кто был отделен от общения с Кафолической Церковью, и кто, следовательно, не согласен с Апостольским престолом»9.
Приезд легатов был обставлен пышно: навстречу послам выехали два сановника, а за 10 км от Константинополя к послам вышли св. Юстиниан, Келер, возвращенный из небытия Виталиан и Помпей, которые при ликовании народа 25 марта 519 г. ввели клириков в столицу.
Впрочем, воссоединение церквей состоялось не без «шероховатостей». Папа непременно требовал анафематствования не только Евтихия и Нестория (они давно уже считались на Востоке еретиками), но целой плеяды патриархов: Диоскора, Тимофея Элура, Петра Монга и Петра Кнафея, Акакия, Фравиты, Македония и Евфимия, а также бесчисленного числа епископов, служивших при режиме «Энотикона». Кроме того, папа Гормизда желал видеть под актом подписи всех восточных епископов, что вызвало легкий ропот и дневную задержку для уговоров сомневающихся. Но силой императорской власти и это условие было принято.
Позднее, уже после отъезда легатов, Юстин, соглашаясь с отлучением Акакия, обращался к папе с личной просьбой снять анафемы с остальных восточных патриархов и других архиереев, но понтифик твердо стоял на своем. Как естественное следствие, фактически Восток пренебрег папскими требованиями и «не заметил» анафематствования своих архипастырей. Даже несчастный патриарх Акакий в агиографических сочинениях не только не рассматривается как еретик, но и именуется «блаженным» за свою защиту Халкидонского Собора.
