Священный путь. По следам «Пира» - страница 3

– Давайте сначала выпьем чайку, а уж потом я вам всё расскажу.

Покорно, словно несмышлёные дети, ребята стали наслаждаться чаепитием, подстёгиваемые любопытством и странным ощущением захватывающего рождественского приключения.

– Так вот, – сказал Тимофей Иванович, сделав очередной глоток ароматного чая. – История эта началась задолго до того, как люди ощутили и познали значение слов «цивилизация», «прогресс». В то время, о котором пойдёт речь, на Руси не было ни мегаполисов, ни компьютеров, ни Интернета. Но люди были близки к природе и черпали из неё величайшие знания. Природа была источником их мудрости и благодати. – Немного помолчав, дедушка задумчиво посмотрел в окно. – А на востоке в это время всё бóльшую мощь набирало государство, вошедшее в историю под названием Византия. С приходом к власти Льва Армянина беспорядки, царившие там последние несколько лет, были прекращены – и в Константинополе наконец воцарились мир и покой. Однако сам император жил в постоянном страхе, навеянном ему одним из пророчеств Книги сивилл, гласящим о том, что император по имени Лев будет убит в канун Рождества. В попытках избежать предначертанного государь уничтожал каждого, кто казался ему подозрительным, вызвав тем самым недовольство некоторых своих подданных. Поистине будет сказано, – дедушка окинул внимательным взглядом всех собравшихся, подчиняя и увлекая за собой, – что, стремясь убежать от своей судьбы, мы именно там её и встречаем. Однако в тот вечер император был спокоен. Метель, не унимавшаяся несколько дней, вдруг прекратилась, и император счёл это хорошим знаком. Был канун Рождества…

Снежный покров, на редкость щедрый, устилавший всё вокруг – от домов и деревьев до людей, снующих повсюду в рождественской суете, – слепил глаза и всё же казался бесконечно спокойным и уютным. Уже начало смеркаться, но император по-прежнему стоял у окна, не в силах вернуться в реальность, стараясь сохранить покой, столь щедро даримый бесконечным белым царством. Тяжкие думы, вот уже долгие восемь лет одолевающие душу императора, отступили, и ощущение какого-то неземного блаженства наполнило всё его существо.

– Государь! – Высокий худощавый мужчина вошёл в комнату и поклоном поприветствовал императора.

Лев через плечо посмотрел на друга, после чего снова повернулся к окну, вглядываясь в даль.

– Что случилось, Ованес?

– Государь, Травл попросил дать ему возможность исповедаться перед казнью.

Император ничего не ответил, а Ованес, очень хорошо знавший крутой нрав монарха, не решался прервать затянувшееся молчание.

Наконец, Лев произнёс:

– Подойди, Ованес. Что ты видишь?

Молодой человек подошёл к окну и задумчиво окинул взглядом линию заката, багряным облаком окутавшего зимнее рождественское небо. Но с ответом не торопился.

– Государь, в мои обязанности входит видеть вещи такими, какие они есть.

Царь повернулся к другу, и в глазах его заплясали весёлые искорки.

– Конечно. За это я тебя и ценю. Но сегодня особый день. Я думаю, каждый человек хотя бы раз позволял себе поразмышлять о смысле бытия. Так почему же в Рождество не подумать о Боге?

Ованес улыбнулся в ответ:

– Я понимаю, о чём вы, государь. Однако посмотрите на этих людей. – Сквозь оконное стекло молодой человек наблюдал за рождественской суетой, царившей повсюду. – Для них существуют лишь повседневные заботы, дела. А Бог для них – это нарисованный человек, помещённый в виде икон в храмы и соборы. И они идут в эти храмы, словно выполняя бездушный ритуал, после чего возвращаются к себе, к своей суете, и благополучно забывают о Боге. – Ованес вздохнул и после короткой паузы продолжил: – Люди отказываются замечать, что Бог не только в храме, и это отнюдь не изображение, нарисованное на дереве. Он среди нас, вокруг нас и внутри нас. Так что мы поступили правильно, запретив это слепое поклонение иконам, уже давно превратившееся в идолопоклонство.