– Разумеется, как любой честный человек, вы должны были вмешаться. Тут и сан иметь необязательно.
– Ну, и слава богу! Удачи вам, отец Василий. Через три дня встречаемся в аэропорту. Мне звонила Настя, у нее там все готово. Она пришлет за нами машину, так что до встречи! Благослови вас Господь в трудах ваших праведных!
День проходил за днем, менялись стойбища, поселки. Отец Василий совершил уже два перелета на вертолете, в поселок Казаки. Одни говорили, что там некогда, еще до революции, была казачья станица, другие – что не станица, а некий Казачий вал, укрепление, где постоянно дежурил отряд казаков, сопровождавших караваны купцов, промышленников, царских чиновников к океану и назад. Они же патрулировали эти места, если приходило известие о беглых каторжанах. Потом поселок опустел, а перед войной на том месте организовали колхоз. Стали пахать землю, разводить скот, промышлять пушного зверя. Вроде отсюда возили на Дальний Восток и мамонтовую кость. Один из краеведов даже высказывался, что казаков до революции держали именно для охраны караванов с мамонтовыми бивнями, стоившими на вес золота.
Ревел мотор, вибрировал корпус вертолета, над головой с шелестом хлопали винты. Отец Василий, единственный пассажир, сидел на откидной скамейке и смотрел в круглый иллюминатор. Внизу проплывами огромные зеленые волны, сопка за сопкой, распадок за распадком, сплошь покрытые таежной растительностью. Острые шпили ельника, темные кедровые лапы, трепещущий осинник и северная береза. Дикие, нехоженые места.
Вдруг мерный гул мотора сменился каким-то воем. Вертолет дрогнул, и отец Василий на миг почувствовал, будто пол ушел из-под ног. Священник даже не успел испугаться, как вертолет снова потянулся вверх, явно набирая высоту. Отец Василий, перекрестившись, сидел в нерешительности, не зная, то ли это в порядке вещей, то ли что-то происходит и стоит пойти в кабину и узнать у командира. Не успел он подняться на ноги, как дверь кабины открылась и в салон просунулась голова летчика с напряженным лицом.
– Держитесь крепче! – крикнул он, пытаясь перекричать гул мотора. – У нас проблемы, идем на вынужденную!
Отец Василий кивнул, и тут вертолет словно провалился в яму. Не успев ухватиться за поручни, священник грохнулся на пол. Вертолет резко задрал нос, гася скорость снижения. Амортизаторы шасси погасили удар, но он все равно оказался чувствительным. Отцу Василию показалось, что его ударили по грудной клетке огромной доской. Он ударился затылком с такой силой, что на миг свет померк в глазах. Наверное, он несколько секунд находился без сознания, потому что, когда пришел в себя, лопасти вертолета уже остановились.
Отец Василий открыл глаза и увидел перед собой лицо летчика. Тот улыбался какой-то напряженной перекошенной улыбкой.
– Жив, батюшка! Обошлось, сели мы.
– Слава богу, – прокряхтел священник, поднимаясь на ноги. – А что случилось-то?
– Скорее всего, что-то с подачей топлива.
С помощью летчика отец Василий открыл люк и спустился на землю. Командир стоял, разглядывая свой вертолет, и курил долгими затяжками.
– Как же вы сумели его посадить? – покачал головой священник, морщась от боли в затылке. – У него же двигатель, как я понял, заглох.
– Авторотация, – пояснил второй пилот. – На холостом ходу винтов сели. Когда вертолет снижается, лопасти все равно вращаются под воздействием потока воздуха. Вот тут наклоном винтов и можно маневрировать.
