Сыграй мне свой реквием - страница 8

Василине и малышам разрешили остаться у бабы Вали до тех пор, пока органы опеки не выйдут на связь хоть с какими-то родственниками. Через день оттуда пришла женщина и сообщила, что Василину заберёт к себе бабушка, а вот младших придётся оформлять в детский дом. Девушка никак не отреагировала на это, только попросила разрешить им остаться вместе у соседки до завтра.

На следующее утро пожилая женщина обнаружила на кухонном столе записку:

«Баба Валя, простите, но я не могу отдать малышей никому. Они без меня пропадут, да и я без них не смогу. Я взяла у вас денег, не могла поступить иначе. Обещаю вернуть, честное слово. И ещё раз простите, спасибо вам за всё. Вы для меня были самой родной».

Женщина присела на стул, роняя слёзы.

– Что же ты, дурёха, делаешь… Храни тебе Господь!

Василина шла по улице, держа за руки брата и сестру. Ей казалось, что она находится в огромном лабиринте, из которого никогда не найти выхода. Девушка шла и думала, что виновата во всём. Что принесла ту злосчастную выпивку. Что позволила тем вечером перед сном допустить себе мысли, что им и правда было бы лучше без мамы.

Ей хотелось плакать, сердце разрывалось от боли. Девушка чувствовала ответственность за младших, она не понимала, правильный ли путь выбрала для них, но таила надежду, что выход обязательно найдётся.

Они зашли в столовую, Василина взяла младшим по тарелке супа и компот, себе, как всегда, только чай – здесь она могла попить его сахаром, и несколько кусков хлеба. Нужно было экономить. Наблюдая, как дети уплетают суп за обе щёки, она вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

На Василину поглядывала старушка, сидевшая слева от них за столиком у окна. Вокруг неё было множество сумок, будто она куда-то переезжала. Бабушка жадно поедала кусок курицы, сок стекал по её рукам, капая на потрёпанное платье. Обглодав куриную ножку до кости, которой она продолжила громко почмокивать, старушка пристально уставилась на детей.

Про себя Василина отметила, что старуха с этой костью в руках и двумя выпирающими сверху передними зубами грязно-жёлтого цвета напоминает Бабу Ягу.

– Вижу, жить вам негде, – откладывая косточку на тарелку и вытирая сальные руки прямо о платье, проговорила бабка.

– Есть, конечно, мы не беспризорные, у нас дом есть и мама! – с опаской ответила Василина.

– Врёёёшь, – протяжно ответила бабка. – Нет у вас дома, сгорел давеча, и мать померла.

Василину от этих слов будто ошпарило кипятком. Она наградила старуху презрительным взглядом – девушке не хотелось лишний раз поднимать болезненные воспоминания, тем более при младших.

– Да-да, знаю всё. Ещё я знаю, что ты это сделала. Но никому не скажу, будь уверена! – хитрым голосом почти прошептала бабка.

– Вы явно не в себе, – Василина хотела бы уйти, но малыши ещё не доели. Поэтому она просто отвернулась от старухи, решив больше не обращать на ту внимания.

А бабка продолжала:

– Ты сама знаешь, о чём я. Покровитель сильный у тебя. Ты только помни: за всё придётся платить.

Василина не выдержала и развернулась, чтобы возмутиться, но бабки и след простыл. За столом было абсолютно чисто. Девушка не могла объяснить, как такое могло быть: она отчётливо видела бабку, даже чувствовала запах курицы, нашпигованной специями, слышала чавкающий звук.

Девушка схватилась за голову, в которую вползали мысли, что она начинает сходить с ума. Слова бабки застряли в голове: «Ещё я знаю, что ты это сделала», отзываясь в ушах противным старушечьим голосом.