Сын гадюки - страница 5

Как и куроки, люди кано кормились за счет Баобабовой рощи и точно так же считали себя единственным человеческим племенем в Иной Вселенной. С их стороны рощи было совсем мало ягод, орехов и живности. Племя едва успевало насобирать достаточно, чтобы пережить холодную зиму. Им пришлось научиться делать теплую одежду и дома с толстыми стенами из глины. Население кано и не предполагало, что есть такие места, где про зиму вообще не слышали. Тот год для них был как никогда голодным. Трое охотников, собирая запасы на зиму, зашли в рощу гораздо дальше обычного. Там они и встретили почти голых людей.

Все шестеро стояли молча, не имея понятия как себя повести.

Отойдя от шока, самый смелый из охотников кано начал переговоры:

– Кто вы? – спросил он как можно дружелюбнее.

Куроки не знали наречия, на котором к ним обратились, но слова, что они услышали от незнакомого человека, на их родном языке звучали как «Это мокасины или вы просто кротов на ноги натянули?» Надо отметить, что для куроки мокасины были чем-то вроде национальной гордости, и подобный выпад можно было сравнить с плевком в лицо. Олучи попытался объяснить:

– Мы не хотим ссоры!

Однако люди кано услышали: «Зачем вы надели ночные горшки на головы?» Похожее звучание, но совершенно различный смысл между произносимым и услышанным породило огромную череду недопониманий. Представители обоих племен пытались объяснить, что у них нет ни малейшего повода грубить друг другу, но в ответ слышали только оскорбления.

– Ребята, в конце концов, давайте разойдемся по-хорошему и сделаем вид, что нашей встречи вообще не было? – предложил Олучи, окончательно осознав, что дружеское общение между ними уже не сложится.

– Я шел мимо болота и слышал, как там жабы глотки дерут. По-моему, это были ваши мамаши. Просят вернуться домой пораньше, – услышали охотники кано, и чаша терпения на этой фразе переполнилась.

Олучи получил зуботычину. Иси и Макки кинулись в драку за друга. Завязалась потасовка, все участники которой побросали оружие на землю. Никто не хотел убивать своих обидчиков. Главное было проучить.

Эти шестеро совершенно не имели опыта рукопашного боя. Охотники промахивались и били кулаками в стволы баобабов, поскальзывались и падали, кусали друг друга и выкручивали уши. Драка выглядела скорее комичной, чем жестокой.

Вернувшись в поселение, побитые и оскорбленные охотники рассказали вождю о произошедшем.

– Они смеялись над нашими мокасинами?! – негодующе взревел Гудэх.

– А еще оскорбляли наших жен, – добавил Олучи.

– И наших детей, – пояснил Иси.

– И тебя лично, вождь, – Макки даже зажмурился, предвкушая бурную реакцию Гудэха.

– Да как они посмели? – негодовал глава куроки. – Подумать только… кротов на ноги натянули! Им что, жить надоело? Надеюсь, вы им наваляли как следует.

– Тебя, правда, больше всего волнует обувь? Они назвали тебя бегемотом в бизоньей шкуре, между прочим, – недоумевал Олучи.

– Плевать, что они сказали обо мне, – Гудэх жестом призвал охотников проследовать в его хижину. – Вы кое-чего не знаете. Пришло время познакомиться с историей племени.

Войдя в дом вождя, охотники сели в круг. Рядом с бамбуковым троном лидера племени, который стоял посреди хижины, располагался деревянный ящик. Покопавшись в нем, Гудэх достал несколько кусов бизоньей кожи с рисунками, выполненными углем.

– Это история наших предков. Рисунки достались мне от предыдущего вождя, который получил их от своего предшественника, а тот… ну вы поняли… – замялся Гудэх, – здесь описываются далекие времена, когда племени куроки еще не было.