Сын миллионера - страница 10

Мерфи охотно принял бумажник на хранение, когда узнал, каким образом мальчику достались такие крупные деньги.

– Я приду за ними завтра утром, – сказал ему Джим, уходя, и, вернувшись в свою каморку, вытянулся рядом с Джейми под старой попоной и вскоре заснул спокойным, счастливым сном.

После невольного купания в заливе за Реджинальдом стали зорко следить днем и ночью. Перед сном ему аккуратно подавалось лекарство, и в доме соблюдалась полнейшая тишина. Гувернантка затаив дыхание на цыпочках ходила по толстым коврам, а миссис Лоренц отдавала приказания касательно комфорта своего сына таким тихим шепотом, что казалось, он исходил от какого-то привидения. Лампа с золоченой подставкой освещала мягким полусветом великолепно убранную комнату.

Мальчик лежал на пуховой подушке, раскидав по ней свои длинные золотистые локоны. Его белоснежные ручки покоились на шелковом одеяле, а балдахин из газового тюля еще более приглушал и без того слабый свет лампы. Над изголовьем кровати красовался тонкой резьбы ангел-хранитель с распущенными крыльями, под которыми находилась изящная надпись с инкрустацией: «Он дарует сон своим избранным».

Рядом с кроватью на бронзовой табуретке лежали принадлежности утреннего туалета: маленький атласный халат, шелковые чулки и вышитые золотом туфли. Позади открытых портьер алькова[2]виднелась кровать преданной гувернантки, которой было наказано не смыкать глаз во время сна ее дорогого питомца. Сама миссис Лоренц находилась в соседней комнате и строго следила за точным исполнением ее приказаний.

Ночь прошла спокойно, и только спустя пять-шесть часов после того, как Джим и Джейми успели заработать и съесть свой завтрак, Реджинальд открыл глаза навстречу прекрасному летнему дню.

Мадемуазель Кларет была все время настороже и, как только мальчик проснулся, пожелала ему доброго утра и спросила по-французски, не угодно ли ему встать.

– Угодно! – кивнул ее подопечный.

– Будьте любезны отвечать мне по-французски.

– Я буду отвечать вам по-французски только тогда, когда захочу, – последовал ответ.

– Но, мистер Реджинальд, ваша мама желает, чтобы вы говорили со мной по-французски.

– Я не француз, и вы, мадемуазель, не сделаете из меня француза.

– Разве вы не хотите быть вежливым? Этого все от вас ожидают.

– Вы вечно ожидаете чего-то, мадемуазель. Отчего бы вам не подождать, когда оно само явится?

– Вы огорчаете меня, мистер Реджинальд.

– Огорчаю? А вспомните-ка, мадемуазель, сколько раз вы огорчали меня своими несносными французскими глаголами!

– Это делалось ради вашей пользы.

– Я всю жизнь делал все ради своей пользы, теперь же я буду…

– Нет, нет, мистер Реджинальд, – прервала его гувернантка, – не говорите ужасных вещей, будьте хорошим мальчиком!

– Что с тобой, мой милый? – спросила миссис Лоренц, поспешно входя в комнату. – Мадемуазель, ведь я вам велела никогда не спорить с Реджинальдом.

– Но, мама, мадемуазель и не спорила со мной, это я спорил с ней! – возразил маленький тиран.

– Ты не должен волноваться, мой дорогой! Доктор Кемпер говорит, что это вредно для твоего здоровья.

– Мама, – спросил вдруг Реджинальд, – а доктора долго живут?

– Какой странный вопрос! Они живут так же долго, как и другие люди, друг мой.

– Как бы я хотел, чтобы доктору Кемперу было лет сто…

– Что ты хочешь этим сказать, Реджинальд? Тебе надоел наш добрый доктор?