Сын минувшего будущего - страница 26

– Ну, это обычно так и ездят всякие крутые на иномарках.

– Ну, да… ну, да. Иномарка это сейчас считается прям круто, а если это какой-нибудь Мерседес, так вообще ты бог. В будущем почти что у всех иномарки, Мерседесы покупают в кредит домохозяйки чтобы возить детей в школу. Да, это дорогое удовольствие, но былого статуса своему владельцу уже не даёт. Встретив даже очень дорогой «мерс» на дороге, ты никаких сюрпризов от него не ждёшь, как это может происходить сейчас. Знаешь, удивительно даже, что если вдруг находится какой-то балбес, который, например, разворачивается через две сплошные, то все остальные участники движения смотрят на него просто как на психического и сразу начинают держаться подальше. Нарушать стало не модно, а даже наоборот, это признак глупости, и приличные люди так себя вести не должны. Опять же, перестали подрезать при перестроениях. Стали пропускать, несмотря на то, какая там у тебя машина и какая у меня. Стало нормально, когда «мерс» может пропустить какую-нибудь Ладу Калину, а она в знак благодарности поморгает аварийками.

Я рассказывал ему всё это, а сам в мыслях пытался понять, как общество смогло довольно быстро изменить такое укоренившееся поведение. Конечно, штрафы по-своему способствовали изменениям, особенно частые за нарушение скоростного режима, но ведь достаточно много нерегламентированных ситуаций, которые не наказывались штрафами, а всё равно люди сообща выработали правила поведения. Меня даже одолела небольшая гордость, что мы, как общество, смогли так прогрессировать за какие-то десять-пятнадцать лет.

Так, за разговорами, мы доехали до завода имени Вятковича и без проблем по пропуску на машину попали на территорию. Дорога заняла добрых два с половиной часа. Заранее договорились, что я, по возможности, проведу день в кабинете. Пока папы нет – буду закрываться. При посторонних разговоры прекращаем. По легенде, я просто коллега из министерства, приехал на целый день порешать много рабочих вопросов. Будучи студентом, я уже приезжал так на практику и по целым дням проводил в разных кабинетах администрации завода, кому-то помогая, что-то настраивая из компьютерной техники, так что такой режим был не в новинку, хотя и давно забыт.

Припарковав машину как можно безопаснее, подальше от других машин и окон здания администрации, мы проследовали в уже знакомый мне подъезд с высоченными потолками под 5 метров, поднялись на третий (а по-нормальному шестой) этаж, и пошли по длинному, кажущемуся бесконечным из-за слабого освещения, коридору, по обе стороны которого располагались двустворчатые двери кабинетов и общих «опен-спейсов». С редко встречающимися обитателями здания папа здоровался, с кем-то официально, с кем-то полушутя, каждый раз оборачиваясь на меня и спрашивая: «А Генку, Генку помнишь?». Я лишь сочувственно пожимал плечами, мол, «давно это было».

Наконец мы вошли в его кабинет, который я запомнил лучше всего остального окружения. Длинный и узкий, с окном почти во всю противоположную от входа стену. Вдоль правой стены стоял торцом ко входу его стол с каким-то «чудом» современной компьютерной техники формата desktop и огромным 14-дюймовым монитором, на который был нахлобучен защитный экран (да-да, были когда-то такие странные устройства). На столе были разложены папки и бумаги, некоторые с чертежами. Напротив стола у другой стены стоял ряд стульев для посетителей. Сразу за дверью слева стоял шкаф для одежды, выданный, судя по всему, лично ещё самим Вятковичем, в честь которого и назвали потом завод. Между дверью и столом стояла у правой стены деревянная мини-тумбочка, на которой громоздился электрический чайник, судя по цвету накипи – алюминиевый. Стены до половины были покрашены бирюзовой краской, а выше – побелены. Потолок без отделки представлял из себя обычные бетонные перекрытия, с которых свисали на длинных металлических струнах лампы дневного света. Пахло в кабинете примерно так же, как на всём остальном этаже – старыми бумагами с примесью специфического запаха шпал, вернее того, чем шпалы пропитывают. Одним словом – всё было почти ровно так же, как я это запомнил.