Через неделю, карту вернули с длинным письмом о счастливом случае и радостной находке. Тереза положила это письмо на стол у кровати сына. Антонио прочитал внимательно, выражение его лица было сходным с тем, когда он читал тетрадь, в которой ловко и жестоко описываются убийства.
– Мама, меня это убивает, – сказал Антонио. – Меня это убивает, мама.
Тереза смотрела, как он плачет, хотя недавно еще так мирно спал, радовался тому, что поступил на международное право, что родилась Элена, что выпал первый зуб, что он научился плавать и даже нырять под воду.
– Антонио, что с тобой, Антонио…
Антонио с загадочной улыбкой подошел к Виктору. Он знал, что Виктор из многодетной семьи, поэтому спрашивал обычно «как семья», имея в виду всех сразу, и не вдавался в подробности. Виктор так и не женился. Отец Антонио называл его «старым волком». Антонио решил зайти издалека.
– Мы тут с однокурсниками пишем доклад про Афганистан, – начал Антонио, – вот, там обстановочка, сам понимаешь, требует изучения. Вот, и мы не помню, как дошли до этого, в общем, было бы круто вписать пару частных историй. Что скажешь? Это я предложил. Может, ты расскажешь? Я знаю, ты крутой парень, не любишь трепаться о таком. Это война, но мы же должны изучать опыт предыдущих поколений, чтобы не совершать ошибки, – закончил Антонио.
Виктор посмотрел, как он крутит в руках ключи от машины, затем на двух парней на лужайке. Один, длинный, снова натянул капюшон на голову, будто он мерз, из-под которого торчали провода из волос. Второй, в длинной майке и прической, будто на дворе шестидесятые. Хороший мальчик, подумал Виктор. Явно не из этой компании.
– А сейчас вы как раз собираетесь в библиотеку? – хладнокровно спросил Виктор.
Антонио вздохнул. Он засунул руки в карманы, ему сразу захотелось уйти и прилечь в своей комнате, оставить всех, только бы ничего не объяснять.
– Что тебе нужно, Антонио?
– Вик, – Антон подошел ближе, загораживая своих новых приятелей.
– Я просил так не называть меня, – Виктор строго посмотрел на Антонио, но уткнулся лишь в свое отражение в его очках, и отвел глаза.
– Ну, я помню. Вик, мне очень нужно кое-что спросить у тебя, только честно. Можешь сказать хотя бы «нет» или «да», хорошо? – заискивал Антонио.
Виктор кивнул.
– Ты убивал на войне?
Виктор повернул голову на бок и стал рассматривать Антонио под углом, как-то с другой стороны и его приятелей, и вообще мысли побежали самые разные. От долга и чувства вины, до того, как не стать свидетелем какой-нибудь трагедии в этой семье. Виктор даже подумал, как будет искать другую работу. Вспомнил номер телефона своего армейского друга, который устроился в исправительное учреждение и жаловался на депрессию от того, что видел там, хотя и гордился, что участвует в перевоспитании, стараясь не быть грубым с осужденными, благо режим в колонии был общий и сидели воры, наркоманы и мошенники.
– Виктор, это нужно для моего друга, он писатель, – Антон показал пальцем в сторону приятелей.
Виктор стал гадать, кто из них мог быть писателем, снова вспоминая рассказы сослуживца о колонии, где сидели, в том числе, совсем молодые парни, поломавшие себе жизнь по глупости или ради момента.
– Я не убивал, – наконец ответил Виктор, – слава богу, – добавил он.
– А-а, но ты видел убийства?
– Видел, конечно, но не убивал. Я был водителем, отсиделся в машине, как про меня говорят, – вздохнул Виктор. – Могу рассказать вам страшилок, если это так нужно для учебы.
