После того, как миска опустела, кастрат участливо улыбнулся.
– Я могу попросить для тебя фруктов.
– Не надо, – буркнул Элиль, еле разжав рот. – Как тебя зовут.
– Гуле, – просто ответил мальчик.
– Ты откуда.
Он печально отвел глаза.
– Какая разница: откуда я и кто мои родители. Все было в той, забытой жизни. Теперь я Гуле – невольник и певец из храма Мелькарта.
– Давно здесь?
– Давно.
– Ты не пробовал бежать? – неожиданно спросил Элиль.
– Куда? – мальчик печально улыбнулся. – Город находится на острове. Даже если удастся переправиться на материк… что потом? Поймают стражники, изобьют и вернут в храм – это в лучшем случае. В худшем – продадут в каменоломни. Там долго не проживешь. А при храме кормят хорошо и не бьют до полусмерти.
Он безнадежно вздохнул.
– А остальные певцы откуда? – поинтересовался Элиль.
– Со всего света. Здесь есть те, кого родители сами продали за долги, кого пленили кочевники во время набегов…
– А тебя?
– Я плохо помню. Совсем маленький был. Жил с матерью и братьями где-то на берегу моря. Помню, все время хотелось есть. Отец был рыбаком, а может сплавщиком леса. Я собирал красивые ракушки возле воды, когда пристал корабль. Меня заманили на борт медом диких пчел, да так и увезли.
– И кто хозяин?
– Хозяин, – Гуле опасливо покосился на вход и понизил голос, – первый жрец Бога Мелькарта и племянник самого правителя. Храм принадлежит ему. И все, что в храме, тоже принадлежит ему. Он платит правителю большую дань, но и позволено ему многое. В материковом городе Ушу он владеет частью городского рынка. В порту у хозяина свои пристани и склады. Только через храм Мелькарта разрешено торговать рабами.– Гуле натянуто улыбнулся. – Но наш хозяин добрый и справедливый.
Элилю так и захотелось хорошенько врезать по пухленькой роже кастрата. Тоже, нашел добренького хозяина! Он людьми торгует, да на детях зарабатывает…
– А этот толстый, что приказал меня в яму посадить – он кто?
Глаза Гуле округлились от страха.
– Первый жрец Баала-Хамона. Он, так же, племянник правителя и сводный брат нашего хозяина. – Кастрат перешел на шепот. – Они не любят друг друга и часто ссорятся.
– Что это за бог Баал-Хамон?
– Подземного огня, гроз и ураганов. Если его не задабривать жертвоприношениями, он может наслать болезни или неурожай, а то и орды кочевников приведет из пустыни.
Гуле отставил в сторону миску и влажной чистой тряпочкой очень осторожно протер Элилю распухшее лицо.
– И как смиряют гнев Баала? Неужели это правда: ему приносят людей?
Гуле печально вздохнул.
– На празднике в честь бога сжигают младенцев. Если младенцев мало, то в жертву идут дети-невольники. Меня когда-то тоже хотели принести в жертву Баал-Хамону. Спас голос. Он у меня звонкий и чистый, как ручеек в горах. Сожгли другого. Он спал на твоем месте.
Элиля всего передернуло. Однажды он слышал разговор: Нахит рассказывал отцу, как побывал в Угарите на празднике Бала. Дядька пришел в ужас, когда увидел обряд сжигания младенцев. Но Элилю казалось: все эти рассказы – лишь страшилки для непослушных детей. Оказывается – правда.
– Богу Мелькарту тоже приносят в жертву младенцев?
– Нет, – успокоил его Гуле, но тут же поправил: – Не часто. Ему жертвуют вино, фрукты, якорные камни и кровь птиц.
– Кровь птиц? – переспросил Элиль.
– Да. Этот обряд окропления кровью птиц острова возник с появлением города. Когда-то в давние времена богиня Иштар
