Из глаз посыпались искры. Боль была жесточайшей – он закричал от неожиданности. Ох, ну вашу же мать! Да, идти с закрытыми глазами, вспоминая прелести земного бытия, не лучший способ путешествия по городу – как всегда, он ударился лбом о телеграфный столб. Дрожащей рукой нащупав шишку, человек прислонился к соседнему телефону-автомату, чтобы холодный металл унял боль, – будка оказалась теплой.
Потирая ушибленный лоб, он свернул в узкий переулок, дабы срезать дорогу домой. Перешагивая через груды мусора, выброшенного жильцами из окон, он близоруко смотрел под ноги, чтобы на чем-нибудь не поскользнуться: потемневший асфальт устилали разломанные ящики, пивные банки и сгнившая банановая кожура.
Отвратительный вечер. Он даже не удивился, когда перед ним, будто отклеившись от стены, встала фигура в темном плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Опять какой-то опустившийся вампир, выпрашивающий лишнюю мелочь на дозу сушеной крови.
– Отвали, братан, – бабло закончилось… – заученно сказал он, но фигура в плаще не сделала и попытки подвинуться. – Ты что, совсем себе мозги высосал? Пусти!
Реакция на эти слова превзошла все его ожидания. Фигура отпрыгнула, выдернув из кармана две палки, скрепленные друг с другом цепью. Издав яростный визг, темный плащ рассек нунчаками воздух, после чего встал в загадочную позицию: развел руки в стороны и приподнялся на правой ноге, словно профессиональная балерина.
– Это «полет журавля»! – угрожающе сказала фигура. – Тебе не справиться со мной! Меня обучал сам великий мастер Фынь Бяо из древнего Шаолиня! Трепещи или умри!
Убийца ужасно нервничал. Никакого Шаолиня он, разумеется, в глаза не видел, а потому всерьез опасался, что ему переломают ноги раньше, нежели он успеет вылить эликсир. Просто плеснуть его жертве в лицо он не рискнул – у этого человека потрясающая реакция, он даже в дождь проскочит между каплями. Лучше сделать вид, что хочешь вступить с ним в бой, – он сосредоточится на нунчаках и не испугается какой-то пробирки.
То, что случилось дальше, никак не входило в его планы. Человек сел прямо в кучу гнилой банановой кожуры и навзрыд заплакал. Из узких глаз рекой потекли слезы, в широко открытом рту горестно дрожал язык. У убийцы внезапно ослабли ноги. Не в силах выдержать этого трагического зрелища, он плюхнулся на асфальт рядом с жертвой.
– Что… что такое с вами? – голос не слушался его, звуча вороньим карканьем.
– Надо же, еще спрашивает, – содрогаясь от всхлипов, произнес человек, смачно утирая хлюпающий нос рукавом. – Я тут иду себе спокойно с работы домой, а он тут как выскочит в переулке, как нунчаками замахает! Хулиган! Не смейте меня бить, ничтожный негодяй, я сейчас милицию позову! Мамочка-а-а… ы-ы-ы… ы-ы-ы…
Киллер хлопал глазами, беззвучно открывая рот. С минуту он просто тупо смотрел на подвывавшего, сучившего ногами на банановой кожуре человека. Внезапно его лицо перекосила судорога смеха – он прикусил губу, чтобы не заржать во весь голос. И этого монстра он боялся, методично готовился к убийству, отрабатывал удары и учился, как увернуться от «когтя тигра»?
Никак он не может привыкнуть – это ж все-таки Ад, а не Земля. По прихоти Главного Суда даже Шварценеггер превратится в чахлого дистрофика – он не сомневался, что после прибытия Арнольда в город именно так оно и будет.
Не вставая, он придвинулся к плачущему, сунув руку за пазуху. Тот отшатнулся.
