Серафим Григорьевич еле сдержался, чтобы не сказать: Ну, ну. Метод определения довольно специфический и непрактичный. Ведь те же картины мог запросто перевесить хозяин музея. Да и не стал бы вор, который и без того наделал шума возиться с ними, понимая, что кто-нибудь мог и выйти посмотреть, почему это собачка вдруг сначала залаяла, потом заскулила, а теперь и вообще голоса не подает. Раз уж он действовал по заказу, а Косолапов в этом не сомневался, действовал точно. Взял, что нужно и ушел, вот только что?
– Разрешите обратиться, ваше благородие, – раздался за их спинами голос околоточного. Тот уже видимо показал уряднику дом, откуда можно было позвонить, и теперь пришел в музей. Значит, что-то случилось.
Они с Чавчавадзе повернулись одновременно. Князь даже на мгновение забыл о картине, и та грохнулась о стену.
– Вас тут спрашивает смотритель музея, господа, – проговорил Сухарев.
– Смотритель музея? – хором проговорили полицейские.
Впервые за все свои годы в полиции титулярный советник Косолапов почувствовал себя идиотом. Он представил себя со стороны, и первое что пришло в голову, так это то, что если ему и предстоит пенсия, так выходит – заслужил. Пришел к печальному выводу – стареет. А может просто – перенервничал? Ведь не всегда же в городе такие преступления. Как же он сразу не сообразил, что Кирилл Андреевич (человек ко всему прочему занятой) мог поручить кому-нибудь, смотреть за его музеем. Проводить экскурсии, рассказывать о художнике и его брате.
– С кем могу я поговорить? – Спросил вошедший вслед за околоточным старичок невысокого роста с окладистой седой бородой.
– Ну, со мной, – проговорил исправник, – титулярный советник Косолапов Серафим Григорьевич. С кем имею честь общаться?
– Позвольте представиться, Поликарп Федорович Теткин, смотритель музея.
– Это, – Косолапов указал на грузина: – начальник криминалистической лаборатории – князь Ираклий Чавчавадзе.
Старичок сорвал с головы картуз и поклонился.
– Вы как раз вовремя, Поликарп Федорович, – проговорил князь, – пожалуй, только вы сможете нам подсказать, что было похищено из музея.
– А разве вам Семеныч не сказал? – Удивился старичок.
– Должен вас огорчить, – проговорил Косолапов, – но сторож был этой ночью убит.
Ноги Поликарпа Федоровича подкосились, и он стал медленно оседать на пол.
– Что с вами, Поликарп Федорович?! – Вскричал исправник и кинулся к старику.
– Плохо мне что-то. – Прошептал он. – Сердце уже не то. – Затем показал пальцем на карман пиджака и сказал: – Там таблетки.
Косолапов вытащил из кармана коробочку. Смотритель сказал сколько нужно. Чавчавадзе сбегал за водой. Наконец Поликарпу Федоровичу полегчало.
– Чем я смогу помочь, господа? – Поинтересовался он.
– Нам нужно, вместе с вами осмотреть музей и выяснить, что конкретно пропало. – Проговорил Ираклий. – Начнем, пожалуй, отсюда. Я пока за водой ходил, понял, что кухню осматривать нет смысла.
– Вы правы, ваше сиятельство, – проговорил смотритель. – Там действительно нет ничего такого, что могло бы заинтересовать вора.
Он встал, прошелся по комнате. Снял с крючочка канат и подошел к роялю. Коснулся крышки. Затем вернулся к столу и сказал:
– Вещи все на месте.
– А картины? – Ираклий явно желал знать, не перевешивал ли их кто-то. – Их никто не перевешивал?
– Картины висят на своих местах. Вот только некоторые слегка сдвинуты в сторону.
