– Сальвадор. Сальвадор Горацио, – сказал молодой человек и протянул руку Альваресу.
– Ну, вот, другое дело, амиго. А то я тебя уже второй раз на съёмках вижу, а как зовут не знаю. А я Альварес, Николас Альварес. Слышал?
Горацио энергично закивал, давая понять, что ему, безусловно, знакомо это имя. Ведь до того как устроиться на работу, он, конечно же, следил за новостями на разных каналах, и в конце сюжетов часто слышал имя Николас Альварес. «Надо же – я думал он намного старше», – подумала надежда умбрийской журналистики.
– Эй, Хара, – Альварес крикнул внутрь микроавтобуса, где за ноутбуком восседал фотограф пресс-службы Президента и тёзка новоиспечённого журналиста Горацио – Сальвадор Хара.
Услышав Альвареса, тот оторвал лишённое эмоций лицо от монитора, снял наушники и кивнул, давая понять, что готов к диалогу.
– Эй, Хара, ты этого Горацио уже знаешь?
Хара снова утвердительно кивнул и вновь повернулся к монитору своего ноутбука.
– Ну, да. Точно. Вы же оба Сальвадоры. «Что не матадор, то Сальвадор», – Альварес рассмеялся собственной шутке, а затем снова обратился к Харе, – слушай, сфотографируй меня с этим будущим уль-трухильской журналистики.
– Почему «уль-трухильской»? – театрально произнесла женщина в очках, работавшая на государственный портал новостей, – умбрийской. Я бы даже сказала «латиноамериканской».
Хара тем временем бережно доставал из кофра свой «Кэнон» и снимал крышку с объектива.
– Давайте, отойдите хоть от машины. Что это за снимок для истории? Встаньте на фоне аэропорта.
– Да давай уже пока наш Дон не приехал, снимай.
Хара выставил ногу вперёд, слегка наклонился, и фотоаппарат защёлкал словно тысяча сверчков.
– Внимание, давайте ещё пару кадров. Лопес, иди вставай рядом. И остальные тоже.
Когда Хара опустил камеру вниз, Альварес протянул руку молодому коллеге Горацио:
– Что, сынок? Думаешь, что немного поработаешь, а потом найдёшь себе приличное место? Добро пожаловать в ад. Из умбрийской прессы просто так не уйдёшь. Не веришь? Спроси у тёзки Сальвадора. Пара шестнадцатичасовых поездок с доном Серхио, и от журналистской романтики не останется и следа.
– Да, уж, оригинальное напутствие, сеньор Альварес, – только и смог произнести Горацио.
Оператор Алессио Лопес тут же поправил молодого напарника, попросив называть коллег только по имени безо всяких «донов» и «сеньоров». А фотограф Президентской пресс-службы Хара лишь улыбался и качал головой. Ему было за тридцать пять. Хара ещё не успел обзавестись растущим животом и, если бы не морщины на лице и несколько седых волосков, выглядел бы моложе своих лет. Десять лет назад он продавал технику в магазине фото и видеоаппаратуры, девять лет назад решил всё поменять и устроился фотографом в скромную газету. Его снимки понравились самому дону Серхио, и его пригласили работать в президентскую пресс-службу. А от таких предложений в Умбрии отказываться не принято. Иногда, когда из-за продолжительных поездок на сон оставалось не более шести часов, он рассуждал, что неплохо бы было по-прежнему продавать фотоаппараты в магазине, а не носиться с ними по предгорьям и джунглям, пытаясь поймать удачный кадр убедительно смотрящего вдаль дона Серхио. Но, видимо, кочевая жизнь с короткими ночлегами дома уже вошла в привычку. Подобное наверняка ожидало и Сальвадора Горацио.
Для нынешней поездки в провинцию Сан-Пабло дон Серхио выбрал тёмно-синий костюм от Ив Сен-Лорана и ярко-голубой галстук с лейблом Нино Черутти. Сейчас, сидя в представительском мини-вэне, он слегка ослабил узел. Его взгляд уже пять минут был направлен на один из документов из той самой толстой папки, содержимое которой частично рассыпал Базиле Годой прямо перед очаровательными ножками Веры Сантьяго.
