Форс-мажорной ли? Яна задумалась. Наверное, все-таки да. За все время их совместной жизни супруг не вытворял ничего похожего. То, что происходило сейчас, выглядело странным, непостижимым и оттого немного пугающим. И еще это его увольнение с работы… Яна почувствовала, как злость разливается по всей ее кровеносной системе. Не сказать ей об этом? Невероятно!
Свекровь объявилась лишь в девятом часу. Яна уже успела принять душ и стояла посреди кухни в раздумьях, что бы приготовить на ужин.
– Это я! – с вызовом сообщила Ольга Дмитриевна, когда Яна сняла трубку.
– Добрый вечер, – сухо сказала Яна.
– Есть какие-нибудь новости? – спросила свекровь.
– Нет.
– Не звонил?
– Я же говорю, – с раздражением ответила Яна, – никаких новостей.
– У меня тоже, – вздохнула свекровь.
– Это что значит? – поинтересовалась Яна, открывая холодильник.
– В моргах…
Яна поежилась. Вот уж действительно!
– …его нет, в больницах тоже, – забормотала Ольга Дмитриевна. – И в милиции нет…
– Может, вы не всех обзвонили? – предположила Яна, вынимая овощи и сыр.
Ничего тяжелого, решила она. Салатик с сыром и спать. Опять разболелась голова. Хотелось упасть в постель и забыться.
– Ну, если, конечно, – фыркнула свекровь, – брать в масштабах страны, тогда не всех.
Яна усмехнулась. Ольга в своем репертуаре – любую ее реплику вывернет наизнанку. А ведь Яна не имела в виду ничего особенного.
– Понятно, – сказала она, доставая разделочную доску и нож.
– Что понятно?! – вдруг взвилась свекровь.
– Э-э… – растерялась Яна.
Что такое? Что Ольга хочет от нее? Яна готова была сказать что угодно, лишь бы свекровь поскорее отстала. И тогда Яна порезала бы и съела салатик – и спать.
– Не понимаю, – опять забормотала свекровь, – что могло… И там нет, и там… Вот что это означает?
– Да ничего, – спокойно сказала Яна, кромсая овощи. – Ничего не означает. Если его нет ни в морге, ни в больнице, ни в ментовке, это не значит, что его нет нигде. Я тоже звонила в милицию.
– И что они сказали? – сдавленным голосом спросила свекровь.
– Да ничего, – ответила Яна. – Говорят, мол, пишите заявление, но когда его будут искать – это вопрос. Да вы сами все знаете.
– Ну да, ну да. – Голос свекрови упал почти до шепота.
Она помолчала несколько секунд, затем спросила:
– Что делать-то будем?
– Не знаю, – сказала Яна, вываливая овощи в салатник.
Она и вправду не знала. Она впервые попала в ситуацию, которую иначе как дурацкой классифицировать было нельзя. А с дурацкими ситуациями она не знала, как обращаться. Она была специалистом по нормальным случаям, но никак не таким, как тот, который приключился с их семейством сегодня. Она собиралась лечь спать в надежде, что завтра утром все само собой разрешится.
– Поспите, – посоветовала она свекрови.
– Что? – обомлела та.
– Поспите, говорю. Вам надо отдохнуть.
– Ну, ты даешь! – Голос свекрови взметнулся к верхнему регистру. – Неужели тебе все равно?! Да я не смогу заснуть! С сыном неизвестно что, а она: «Поспите»!
Из трубки понеслись короткие гудки.
Кто б сомневался, усмехнулась Яна, измельчая сыр теркой. Истерики. Как всегда.
«Неужели тебе все равно?» Да нет. Пожалуй, не все равно. Пожалуй, хочется Димку убить. Переживать? Это вряд ли. Яна верила в то, что, если бы что-то случилось, ей бы уже об этом сообщили. Без вести?.. Да ну, ерунда. Телевизионные бредни.
Хлопнула входная дверь. Через секунду дочь заглянула в кухню.
