Сюрприз - страница 44

Николь была настолько обезоружена нахлынувшими сомнениями, что даже не заметила, насколько изменился тон, в котором ее мать говорила об отце, насколько несвойственны были высказывания. Только услышав всхлипывания, она повернулась к матери.

– Ладно, мама, – она подошла и попыталась взять ее за руки, – это прошлое. Отца не вернешь. Я вернулась и намерена заниматься делами поместья, жить здесь. А для этого необходимо, чтобы мы с вами научились слышать друг друга.

– Как здесь? – Ингрид, стерев с глаз так и не выступившие слезы, посмотрела на дочь. – Разве ты можешь все это так оставить? Мы должны отомстить Хокстоуну, вернуться в общество! Я погибаю в этой дыре! – баронесса давила на самое больное, спектакль был в разгаре.

– Мама, я же сказала, это прошлое, – не уступая, возразила Николь. – Я не собираюсь никому мстить. Да и как ты прикажешь мне это сделать? И за что? За то, что они тогда оба промахнулись? Я хочу начать новую жизнь, без всей этой столичной грязи и, для начала…

– Новую жизнь? – леди Астлей снова запричитала, сознательно опустив заблуждение дочери о том, что они оба промахнулись, и что Хокстоун просто отказался от своего выстрела, – я так надеялась, что с твоим приездом мое затворничество прекратится, что я начну выезжать в свет вместе с тобой.

– Выезжать в свет? – девушка была действительно удивлена.

Она даже не рассматривала эту возможность. Она и раньше не была любительницей всех этих светских мероприятий, шумных и бесполезно-утомительных. Сейчас, когда она стала взрослой, ее пристрастия не изменились. Она не знала другой жизни, но наверняка чувствовала бы себя вполне счастливой, живя в родном доме, продолжая дела отца.

– Конечно! Тебе нужно сделать партию, твои сверстницы уже давно отхватили себе мужей, – Ингрид очень натурально ужаснулась. – Это практически последний сезон, когда тебя еще позволительно не записать в старые девы. Конечно же, я не предлагаю тебе застрелить Хокстоуна, – она усмехнулась, – но твоя красота должна блистать в столице, а не здесь. Ты, выйдя удачно замуж, покажешь этому надменному маркизу, что не все в его власти, что Астлей будут блистать в обществе тогда, когда захотят.

Николь расстроено смотрела на мать. Она знала, что не собирается нигде «блистать». Все это было ей совершенно чуждо. Николь даже не могла себе представить, что будет посещать все эти приемы, лицемерно улыбаясь всем подряд. Соблюдать дурацкие светские условности, которые словно ниточки дергали бы ее тело, не позволяя выйти за рамки сомнительных приличий. Но, видя, с каким воодушевлением баронесса говорит об этом, ее сердце болезненно сжималось. Она поняла, насколько это важно для нее мать даже помолодела, лицо просветлело, морщинки разгладились.

– Мама, я не собираюсь искать никакую выгодную партию, – осторожно, чтобы не вызвать очередную вспышку гнева или истерики перебила ее Николь.

– Ты не собираешься выходить замуж? – Ингрид, ошарашено, упала в кресло.

– Нет, я не говорила этого! Для того чтобы выйти замуж, не обязательно ехать в столицу и посещать всю эту светскую чепуху, – баронесса смотрела на нее непонимающе, и она пояснила. – Моя судьба найдет меня там, где предназначено.

– Не говори чушь, Николь! Ты для чего пять лет училась в пансионе? У тебя, как у наследницы титула и состояния есть непреложные обязательства. Ты должна сохранить и приумножить все то, что оставили тебе предки, – Ингрид, ловко владея ситуацией, наблюдала за тем, как во взгляде дочери появились сначала сомнения, затем задумчивость. – А здесь, ты за кого собираешься выходить замуж? За арендатора? За пять лет, которые я прозябаю здесь, ни одна титулованная особа даже мимо не проезжала! – горячо закончила мать.