Любовь к животным передалась от отца к Федору-младшему. Отец делал это осторожно. При каждом удобном случае он наставлял сына: «От животных, Федор, здоровье идет. Ты его вылечишь, а он тебя потом не только теплом согреет, но и силу свою отдаст».
Так оно и было. Вырос Федор парнем здоровенным. И хотя роста он был чуть выше среднего, но казался совсем невысоким из-за широких плеч. Ну и силищу в него необыкновенную природа вложила. Если отцу надо было больного теленка поднять, то он к сыну обращался.
В общем, жили они легко и радостно. Отец Федору все время повторял: «Если у тебя в руках настоящее дело – ничего не бойся. Все равно ты людям понадобишься. А коль ты им добро сделаешь, они тебя не забудут, добром заплатят. На том Россия веками стояла и стоять будет». Так оно и получилось. Когда коллективизация нагрянула и всю живность в колхозы сгонять стали, тогда и на ветеринарских двух коней замахнулись. А Федор спокойно говорит: «Забирайте, только учтите, начнется падеж скота, я двадцать километров пешком отмеривать не смогу. С голоду помрете». Подумали горячие головы, сообразили, да одну лошадь оставили.
У Федора с родителями были удивительно теплые отношения, особенно с отцом. Опытный в профессии и в жизни, отец при общении с сыном никогда не прибегал к поучительному тону, предпочитая ему рассказ на тему. Как ни странно, но любимой темой было пребывание в немецком плену, и при этом он любил отмечать метаморфозу, произошедшую с ним: «На войну я ушел противником Германии, а вернулся ее сторонником». Больше всего его восхищало в немцах отношение к труду. Он часто повторял Федору: «Если ты немцу скажешь: „Сделай это плохо“, он не сможет. Немец сконструирован так, чтобы делать все добросовестно, иначе это будет против его природы. А против природы, сам понимаешь, никто пойти не в силах».
С Первой империалистической войны Федор-старший привез нож из знаменитой немецкой стали фирмы «Золлинген», да две книги по ветеринарной части. Демонстрируя нож сыну, он всегда повторял: «Это лучшая сталь в мире, выкованная в немецкой кузнице, а книги эти – лучшее руководство по лечению домашних животных. Учи немецкий язык, тогда и эти мудрости постигнешь». Так восхищение немецкой нацией передалось от отца к сыну. Усиливалось оно еще и тем, что отец рассказывал о пребывании в плену и о немцах преимущественно хорошее. Все негативное, связанное с унижениями, неизбежными спутниками пребывания в плену, оставалось за гранью повествования.
Шло время. Федор-младший окончил школу, затем по настоянию отца техникум в городе и скоро мог не только вместе с отцом работать, а иногда и заменять его. Со временем, кроме любви к животным, у Федора-младшего появилась еще одна страсть. Сначала он внимательно присматривался к мастерам, строящим деревянные дома. Потом попросился в бригаду подсобным рабочим. Обладателя громадной физической силы, Федора взяли с удовольствием. Года полтора он проработал в бригаде, а потом стал ставить дома самостоятельно с минимальным количеством рабочих рук, чаще всего вдвоем с другом Володей, причем делал это с великим удовольствием. Оказалось, что он наделен чувством пропорции. Постройки у него были не обычные, как у всех на селе, а смотрелись как на картинке. И крыши немного отличались, и окна идеально соответствовали размеру стен. Поэтому его дома хоть и «глазастыми» называли, но в них зимой тепло хорошо удерживалось, а летом прохлада сохранялась. И при этом круглый год в избах было светло.
