«До чего же наши кладбища отражают нашу жизнь», – подумала Арина, которая не любила подобные места, где время остановилось навсегда, и все живое казалось погруженным в глубокий сон. «Все вихляющее, невнятное, наступающее друг на друга и окруженное тайной, которую лишь избранные могут разгадать. И никто ничего не может понять».
Они долго петляли среди могил, и Арине уже начало казаться, что Лука заводит ее в лабиринт, откуда нет выхода.
«Да, жизнь у меня не сахар, но и здесь делать нечего», – сделала вывод Арина.
Лука остановился в самом дальнем углу кладбища у полуразрушенной стены, где вкривь и вкось стояли надгробия с каменными крестами и плитами с неразборчивыми надписями.
– Все. Мы пришли, – сказал Лука.
– Это и есть старый погост? – спросила Арина.
– Да, здесь уже давно никого не хоронят, а старые могилы отец Василий запрещает трогать. А вот, кстати, и он сам собственной персоной. Только почему-то один. – Здрасьте, отец Василий, – поздоровался Лука и отвесил сердечный поклон подошедшему молодому священнику в длинной черной рясе. В руках он держал золотистое паникадило и молитвослов.
– Здравствуй, Лука, – поздоровался отец Василий с дворником и дружески пожал ему руку.
– Здравствуйте, – обратился он к Арине и, улыбнувшись молодыми озорными газами, спросил. – Почему так накрашены, матушка?
– Она актриса! – возвышенно изрек Лука и поднял в воздух длинный указательный палец.
– Простите, – выдавила из себя Арина, но отец Василий уже переключился на другие, более насущные дела.
– Куда же они подевались? – посетовал священник. – Слава Богу! Вот они, легки на помине!
К старому погосту, не спеша, подошли двое рабочих в синей спецодежде, легко неся на плечах небольшой, похожий на коробку гробик, обитый голубоватой материей. Крышку украшал небольшой букет из искусственных цветов.
– Ставьте сюда, – указал отец Василий на небольшое пространство рядом с чьей-то заброшенной могильной плитой. Рабочие осторожно поставили гроб на указанное место и молча стали ждать дальнейших указаний священника, но тот теперь разговаривал с Ариной.
– Вы приходитесь родственницей усопшей?
– Нет, я ее коллега, – запинаясь, ответила Арина.
– Очень хорошо, что вы так относитесь к вашим старым коллегам, – улыбнулся священник, подчеркнув слово «старый».
Арина не поняла его и начала оправдываться.
– Понимаете, так получилось, что меня попросили разыскать останки танцовщицы Амалии Яхонтовой, и я не смогла отказать. Она сгорела заживо в 1918 году во время спектакля…
На этом месте Арина осеклась. Она не могла рассказать священнику историю о своих видениях, снах и страхах, но отец Василий, кажется, обо всем догадывался.
– Не удивляйтесь форме последнего пристанища останков бедной Амалии. Я был в подвале вашего дома и все видел. Мы не стали тревожить ее кости и оставили их в том же положении, в котором они были.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Арина.
– Могилку мы ей вырыли рядом вот с этой заброшенной плитой.
Арина посмотрела и в первый раз заметила, что рядом с уже упомянутой серой плитой, словно черная воронка, зияла неглубокая яма.
– Спасибо вам, отец Василий, – поблагодарила Арина и хотела поцеловать руку священника, но тут вспомнила, что у нее были подкрашены губы. Батюшка усмехнулся и сказал:
– Тогда начнем. А вы откройте крышку, – обратился он к рабочим.
Рабочие сняли крышку, поставили на землю, и отошли в сторону.
