При виде нагло вваливающейся во двор машины ремонтники оторвались от своего занятия, с любопытством глядя на внеплановое развлечение. Двое не спеша, вразвалочку, как и положено знающим себе цену высококвалифицированным специалистам, двинулись навстречу гостям. Один даже говорить что-то начал, что именно, Сергей не понял да и понимать не хотел. Повторялась ситуация с офицером на площади… Ну, почти повторялась.
Спокойно вылезти из бронетранспортера, держа руки за спиной и стараясь, чтобы это выглядело как можно более естественно, подойти к техникам, которые то ли сообразили, что что-то идет не так, то ли просто решили не выпендриваться перед офицером, спокойным, чуть замедленным движением поднять правую руку с маузером – и высадить мозги сначала одному немцу, потом второму. И, наведя оружие – ох и тяжелое, неудобное, но брутальное, разом демонстрирующее серьезность намерений – на остальных немцев, замерших в ступоре, рявкнуть:
– Хальт! Хенде хох!
Нет, все-таки немецкие техники – ни разу не герои. Обычные рабочие, просто одетые в мундиры. И никаких рефлексов на хватание стреляющих палок и организацию обороны у них не имелось. Так что при виде направленного в их сторону оружия, а тем паче, когда их окружили автоматчики, руки они подняли, как миленькие. Ну, вот и ладушки. Теперь пришла пора испытать на практике идею, возникшую только-только, экспромтом.
– Плахов, – Сергей щелкнул пальцами. – Иди сюда, есть работа по профилю.
Их штатный переводчик подошел быстро, но без суеты. Худой, нескладный парень, в недалеком прошлом студент… Что-то он у себя там набедокурил и предпочел бросить учебу и пойти в армию. Аккурат перед войной это случилось, последний призыв. Впрочем, что уж у парнишки за скелет в шкафу, Сергея не интересовало абсолютно. Главное, Плахов свободно владел немецким, английским и французским языками, а значит, своей роли соответствовал. Впрочем, он и стрелял неплохо, и на марше не стонал.
– Переводить? – деловито поинтересовался Плахов, зачем-то разминая кисти рук. Была у него такая привычка. Сергей кивнул:
– Именно, – и, повернувшись к сбившимся в кучу пленным, рыкнул: – Ну что, мурлокотамы[16], доигрались?
– Я этого слова не знаю, – спокойно изрек Платов. Какое именно слово, он не пояснил, но это и без того было ясно.
– Переводи как уроды. И им понятно, и правде соответствует, – зло ухмыльнулся Хромов и улыбнулся по-волчьи, уголками губ. Ну, ошибся, ляпнул слово из будущего – плевать. В динамично развивающемся русском языке, заимствующем слова у многих народов СССР, незнакомыми терминами было никого не удивить.
Пять минут разговора. Несколько выбитых зубов и испачканная кровью перчатка, двое расстрелянных тут же, у стены… В будущем из-за такого пресса всего мира подняла бы вой, здесь и сейчас – нормальное явление. И совсем даже не людоедское. Просто, будучи человеком современным и циничным, Хромов понимал: ресурсом грешно разбрасываться, а вот присваивать себе достижения противника можно и нужно. В том числе интеллектуальные и человеческие.
В самом деле. У них – танки. Много танков, откровенно говоря. Гигантские мехкорпуса Красной армии или уже перемолоты, или сгорят во встречных сражениях в самое ближайшее время. Не потому, что у немцев техника лучше, а просто у них хорошо налаженное взаимодействие между разными родами войск, да и вообще связь неплохо организована. Вот и опережают русских и с воздушными ударами, и с оперированием резервами. Насколько помнил Сергей, исход первой фазы войны предрешен. Скоро танки поштучно считать будут. И в свете этого их группа, довольно многочисленная, организованная и худо-бедно сработавшаяся, – изрядная сила. Тем более здесь, во вражеских тылах, где у немцев не так много войск…
