Рамх при этих словах приобнял друга своего за плечи. Но в ответ новая гневная тирада понеслась с того берега, ещё визгливей первой.
Перевёл её Рамх:
– Говорит он, что не было ещё гостей-чужаков с севера и не ждут их и сейчас. Грозит, если тотчас не повернём назад, в каждого из нас по десять стрел воткнётся, а коли живыми ещё останемся, копьями добьют.
И поднял руку, прерывая речь неучтивую, и возвысил голос Рамх:
– Керумы, помните ли вы Кира, князя своего славного, сына моего кровного или у вас всех память отшибло?
Словно вихрь пронёсся по тому берегу. Смешались и люди и кони. Некоторые из керумов спешились, добежали пеше до берега и грохнулись на колени, склонившись в поклоне перед Учителем своим, еле узнанным. Конечно же, не видели они его никогда по молодости своей, да хорошо знали они от кого род их пошёл. А злобный толстяк с султаном на шлеме, видя такое дело, стал налево и направо нагайкой махать, чтобы привести «в чувство» своё воинство. Да куда там. Трое керумов отбившись от нагайки княжеской бросились вброд через речку, оставив коней своих на том берегу и вскоре упали в ноги к своему Учителю. А тот поднял их, да обнял, да слова ласковые для каждого нашёл. Также «побратался» с ними и Пер, а вот Ратибору керумы лишь сдержанно поклон отдали.
На том берегу, своя драма приключилась. Видели оставшиеся там керумы, как обнимались их братья с исполинами на берегу, как тихо о чём-то говорили. А здесь всё витийствовал Хосми, их местный князь. Да так он озверел в злобе своей, что нагайкой одному из воинов глаз повредил. Не сговариваясь, кинулись керумы на мучителя своего, скрутили по рукам, по ногам, а в рот кляп травяной сунули, что б не визжал, и этим разговору с Учителями небесными не препятствовал.
Ещё три года назад, был у керумов местных другой князь, из рода самого Кира Великого. Строгим, но справедливым был Шахсуд, потомок Кира, да про-смотрел он заговор подлый. И сменил его коварный Хосми, стоявший во главе заговора. И притесняться стали керумы, и скудеть начала их земля и людьми, и пашней, и урожаями….
– Много ли вас здесь, дети мои? – спросил сияющих керумов Рамх.
Черноволосый приземистый воин снял шлем и почтительно склонил голову, отвечая:
– При Шахсуде славном было нас много. И земля наша богатой была, и стада неисчислимы были, и ремёсла процветали, а как Хосми, – он показал рукой на тот берег, – до власти дорвался, убив нашего князя, всё в упадок пришло. Только князь коварный да его соглядатаи благоденствуют с тех пор. Многие семьи бежали с наших разорённых князем земель, многие пашни заросли травой да чертополохом, разбежались и ремесленники наши кто куда. Большинство из них дальше на юг пошли. Там тоже братья наши живут.
И Ахура с Керимом и Фархадом стали наперебой рассказывать Учителю о притеснениях творимых Хосми. Доходило до того, что всех девочек с деся-тилетнего возраста забирал он из семей керумов в свой гарем. Все лошади, в том числе и те, на которых воины прискакали сюда, тоже принадлежали князю. А уже два года по одному мужчине из каждой семьи приходилось работать на строительстве огромного княжеского дворца от зари до зари. Почти весь урожай, собранный с полей забирал князь в свои бездонные закрома и все жители селения от мала до велика по гроб были должны ненасытному владыке. По мере того, как переводил сказанное Рамх своим товарищам, ужесточались черты лица князя Ратибора, сокрушённо качал головой учитель Пер. Что же алчность и гордыня делает с человеком! У русов ни князь, ни простой смерд и помыслить не мог такое творить, превращать людей в рабов бессловесных, а тут…
