Она пожала плечами.
Работа. Это была возможность всей ее жизни. Та, которая теперь выскользнула из ее сведенных судорогой и раненых рук.
– Я член оркестра. Ведущий скрипач.
Сейчас она не могла много играть, ей нужно было время, чтобы оправиться от травмы, которая постоянно преследовала ее болью в запястье.
Стефано склонил голову набок. В сумрачном послеполуденном свете его глаза были бесцветны, только напряженный темный фокус полностью сосредоточен на ней.
– Я патрон Симфонического оркестра Лассерно. Ты слишком молода для такой огромной ответственности.
Что-то в этих словах зажгло в ней тлеющий уголек гнева, который она носила в себе уже несколько недель. С тех пор, как узнала, что скрипка может не принадлежать ей, с тех пор, как ее отец попытался потребовать ее при разводе, с тех пор, как поняла предательство Виктора.
Виктор давал ей советы по игре. Люси оценила это с самого начала. Он был старше, блестящ сам по себе, а она хотела быть совершенной, всегда стремясь к большему. Он часто говорил ей, что она прожила недостаточно, что из-за молодости ей не хватало мастерства. Что если она не будет тренироваться усерднее и больше, то потерпит неудачу.
Люси старалась, чтобы его замечания не подрывали ее уверенности в себе, но теперь поняла, что именно этого он и добивался. Оглядываясь назад, она задавалась вопросом, была ли в их отношениях доля правды, или же он всегда был прикован к ее роли первой скрипки.
– В свои двадцать четыре года я уже не самая молодая из тех, кто когда-либо был ведущим скрипачом. И мое положение достигается благодаря упорной работе. Самоотверженности. Решительности. Говорят, что ты взял на себя роль личного секретаря принца Аркури, когда был примерно в моем возрасте. Неужели ты был слишком молод для такой огромной ответственности?
Стефано напрягся. На его лице промелькнуло странное выражение, и он чуть не вздрогнул, как от боли.
– Все члены моей семьи начинают служить Короне, когда об этом просит наш монарх. Что касается тебя… Мои слова не были критикой. Я не сомневаюсь в твоей решимости, поскольку ты пришла сюда в такую погоду со своими сумками, одна из которых весит столько, что может потопить лодку. Полагаю, это твоя скрипка?
Он кивнул на кейс, лежавший рядом с ней на диване. Люси протянула руку, чтобы прикрыть дорожный чемодан.
– Да, она всегда со мной.
Другие скрипки, которые использовала для репетиций, она оставила в оркестре.
– Я бы хотел послушать, как ты играешь.
Ее сердце подпрыгнуло, колотясь о ребра. Когда-то она любила играть для всех, кто просил. Теперь боль в ее руках была наказанием – признаком слабости. Ее уверенность во всем была разрушена.
– Может быть, позже, – сказала она. – Это была долгая поездка.
Люси ела с непередаваемым удовольствием. Все это время она чувствовала покалывание в затылке, как будто за ней наблюдали. Она знала, что Стефано смотрит на нее, это было нормально, они были в комнате вместе. Но этот взгляд был чем-то большим. Как будто ее изучали. Не то чтобы это было неприятное ощущение – скорее жгучее осознание чего-то большего. Как будто тебя облили сиропом и… лизнули.
Шок от этой мысли пронзил ее, как электрический ток.
Люси открыла глаза, и Стефано наклонился вперед, упершись локтями в колени, сцепив перед собой руки с длинными пальцами и идеальными ногтями. В глубине его темных глаз мерцал огонь. Лицо едва заметно нахмурилось. Она вжалась обратно в диван, ее сердце снова забилось в своем неровном ритме. Это должно было напугать ее, но она не была уверена, что ее учащенное сердцебиение пыталось сказать ей о страхе.
