– Что-то тут не так, – сказала миссис Хеллбрюннер. – Мистер Делаханти продал свою страшненькую конфетную коробочку за один день и получил на четыре тысячи больше, чем заплатил за нее в свое время. Видит Бог, я прошу за свой дом всего четверть его стоимости с учетом переоценки.
– Понимаете ли, миссис Хеллбрюннер, для вашего дома нужен специфический покупатель, – ответил я, представляя себе такового разве что как сбежавшего из психушки маньяка. – Но рано или поздно он появится. Как говорится, на всякого покупателя есть свой дом, и на всякий дом – свой покупатель. В здешних краях не каждый день встретишь человека, который ищет дом ценой в сто тысяч долларов. Но, повторяю, рано или поздно…
– Когда мистер Делаханти стал вашим клиентом, вы тут же принялись за дело и заработали свои комиссионные, – сказала она. – Почему бы вам не потрудиться и на меня?
– Но в вашем случае придется проявить терпение. Не…
Она тоже повесила трубку, и тут на пороге офиса появился высокий седовласый джентльмен. Было в нем – а может, во мне – что-то такое, от чего хотелось тут же вскочить, стать по стойке «смирно» и втянуть отвисший живот.
– Дассэр! – отрапортовал я.
– Это ваше? – спросил он, протягивая мне вырезанное из утренней газеты объявление. Он держал газетную вырезку так, словно возвращал мне грязный носовой платок, выпавший у меня из кармана.
– Дассэр! Мое, так точно! Речь идет об имении Хёртли.
– Да, Пэм, это здесь, – сказал он, обернувшись назад, и к нему присоединилась высокая, строго одетая женщина. Смотрела она не на меня, а в какую-то воображаемую точку над моим левым плечом, как будто я был метрдотелем или каким-нибудь другим незначительным персонажем из обслуги.
– Может быть, вы хотели бы узнать, что они просят за имение, прежде чем осматривать его? – предположил я.
– Бассейн там в порядке? – спросила женщина.
– Да, мэм. Всего два года как построен.
– А конюшни? – поинтересовался мужчина.
– Дассэр! Мистер Хёртли держит в них своих лошадей. Они свежепобелены, обработаны огнеупорными материалами и все такое. Он просит за имение восемьдесят пять тысяч, и это его окончательная цена.
Он скривил губы.
– Я упомянул о цене только потому, что некоторые покупатели… – начал было я.
– Мы что, похожи на других покупателей? – перебила меня женщина.
– Нет, разумеется, нет. – Они и впрямь не были похожи на других, и комиссионные в размере четырех тысяч двухсот пятидесяти долларов с каждой секундой представлялись мне все более реальными. – Я сейчас же позвоню мистеру Хёртли.
– Скажите ему, что полковник и миссис Брэдли Пекем интересуются его усадьбой.
Пекемы прибыли в такси, поэтому я повез их в усадьбу Хёртли в своем стареньком двухдверном седане, за который извинился, что, судя по выражению их лиц, было нелишне.
В их собственном лимузине, сообщили они мне по дороге, появился какой-то опасный скрип, поэтому пришлось поручить его заботам местного мастера, который поклялся своей репутацией, что устранит этот скрип.
– Чем вы теперь занимаетесь, полковник? – спросил я, чтобы завязать беседу.
Брови у него поползли вверх.
– Чем занимаюсь? Тем, что мне интересно. А в критические времена тем, в чем нуждается моя страна.
– В настоящий момент мой муж наводит порядок в государственной сталелитейной промышленности, – вставила миссис Пекем.
– Там творится что-то подозрительное, – сказал полковник, – но потихоньку разбираемся, разбираемся…
