Всего один гребаный месяц для попыток втолковать себе, что Эйсто больше не мой. Что я больше не имею права прикасаться к его телу. Не могу трогать лощеную загорелую кожу. Его руки больше никогда не обнимут меня так, как обнимали раньше. А губы уже не сольются с моими в поцелуе. Внутри больше никогда не забьется так сильно, как билось только с ним. Сердце погрузилось в вечный сон. Вот бы так можно было и с памятью. Но нет, теперь мне остается только наблюдать со стороны и думать. Этого у меня никто никогда не отнимет.
Я резко хватаю с пассажирского сиденья красно-белую пачку сигарет. Стискиваю зубы. До того, как Эйсто бросил меня, я никогда не курила.
За этот месяц многое изменилось. Я изменилась.
Мое дыхание учащается. Я изо всех сил сжимаю в руке сигареты. Мне нужно успокоиться. И они помогут. На миг, но помогут.
Дым умиротворяет меня. Нужно лишь выдохнуть, а потом наблюдать, как плавно рассеивается туманность, пока сердце выравнивает бег. Конечно, для «дымовой терапии» я могла бы прибегнуть к другому варианту: например, спалить все вещи, которые напоминают мне об Эйсто. Но я предпочла сигареты. Хотя идея с вещами некоторое время казалась мне потрясающей.
Резко отбрасываю пачку обратно на сиденье.
К черту! Когда я успела стать такой слабой?
Я рывком распахиваю дверцу, и поток влажного воздуха бьет мне в лицо. То, что нужно. Опускаю высокие каблуки на землю и расправляю свободное темно-зеленое платье в цвет своих глаз. Правда платье больше похоже на длинную футболку-оверсайз, подпоясанную на талии широким ремнем. Но оно всегда нравилось Эйсто.
«Смелее, Вивьен», – выдыхаю перед собой и оглядываю дом, в который мне предстоит войти.
Семья Фреда довольно богата. Девисы управляют семейной сетью ресторанов в Рочестере и еще паре городов штата. Поэтому Фред никогда ни в чем не нуждался. Родители до сих пор исполняют любой каприз излюбленного сыночка, стоит ему только пожелать.
И как Фред не вырос в избалованного заносчивого засранца?
Загадка.
Как и то, почему мы вообще стали приятелями, мы ведь две абсолютные противоположности. Я собранная и целеустремленная, а его едва не выперли из колледжа в первом же семестре. Наверное, меня подкупила его открытость. И чувство юмора, которое теперь все чаще переходит грань адекватности и начинает бесить. Но в этом весь Фредерик Девис. Он бесит, но от этого не начинаешь его меньше любить.
После того, как Фред все-таки закончил колледж и даже устроился работать независимым журналистом, родители были так рады и горды, что купили ему дом.
Да, и именно на крыльце этого дома я сейчас мнусь на своих высоченных каблуках.
– Ви, ты пришла! – Я вязну в крепких объятиях друга, как только переступаю порог особняка. В нос ударяет резкий запах примеси виски, возможно, водки и цитруса.
– Ты задушишь меня, – с трудом выдавливаю я, прижатая лицом к его груди. – Фредс, если ты размазал мой макияж – я за себя не ручаюсь.
– Окей, сдаюсь. – Он расправляет руки в стороны, изображая капитуляцию.
– Когда ты успел напиться?
– Вечеринка началась около часа назад… Так что… – Друг хмурит брови и загибает пальцы. – Я пьян уже около двадцати минут. И безмерно счастлив. – Его худощавое лицо растягивается улыбкой. – Пойдем внутрь. Кортни была где-то в гостиной, если я не обознался.
Дом заполонен огромным количеством незнакомых людей. Они кричат, смеются и толкаются, но все равно пытаются танцевать. Высокие частоты голосов и громкая музыка смешиваются в общую массу. Она давит на мозг, и тот начинает моментально плавиться.
