– Знаешь, в каком-то смысле это даже логично, – сказала я. – Константин Георгиевич дал нам адреса ресторанов, пострадавших от проверок санэпидстанции. Неудивительно, что после тех санкций, что были на них наложены, дела в заведениях идут не блестяще, а некоторые из них вообще обанкротились и закрылись.
– Согласен, – ответил Валера, удобно развалившись на жесткой парковой лавке. – После того как все проверяющие их изрядно пощипали, эти рестораны на хрен поразорились. Только ни за что не поверю, что твой Константин Георгиевич ничего не знал про это. А если знал, скажем, зачем послал нас сюда? Голые стены, что ли, должны мы были расспрашивать?
– Между прочим, у меня остался последний адрес, – сказала я. – Давай уж съездим и туда.
– Ну-ка, ну-ка, – Валерий даже приподнялся на лавке, – интересно, что это за ресторан?
Посмотрев на мою бумажку, он разочарованно присвистнул.
– Ты знаешь, где это? – спросил он. – Это же самая окраина. Мы туда быстро ни за что не попадем и как следует всех не успеем порасспросить до четырех часов: если не забыла, у нас встреча в милиции с Надеждой Андреевой.
– Нет, я не забыла, но, по-моему, у нас впереди еще уйма времени.
На моих часах было только начало двенадцатого, и в самом деле времени полно, если только часы мои не стоят. Я поднесла их к уху: так и есть, опять никакого тиканья, тихо, как в могиле.
– Сейчас без десяти два, – уточнил Валерий, – и времени у нас… Если ждать, то много, если куда-то ехать – так совсем нет. А что у тебя с часами?
– Понимаешь, на них нет секундной стрелки, и что они стоят, замечаешь, только когда они вместо нормального времени показывают черт знает что.
– И часто они у тебя останавливаются? – спросил Валерий.
– Да нет, вот сейчас я их встряхнула, и они пошли, – обрадовалась я, вновь услышав тиканье.
– Хорошие, красивые часы, – заметил Валера, разглядывая их позолоченный корпус и изящный, тоже позолоченный браслет. – Давно они у тебя?
– Да прилично, – заметила я, подводя стрелку, ставя правильное время. – Подарок на совершеннолетие от одной университетской подруги.
– Ну, тогда не обижайся на них, они тебе хорошо послужили, – заметил Валера. – Столько лет верой и правдой!
– Но теперь-то что с ними сталось, что они то и дело останавливаются?
– Да мало ли! – усмехнулся мой коллега. – Может быть, механизм надо почистить, может быть, ты как-то рядом с магнитом их подержала – механические часы от такого портятся. А может, просто отслужили свое. Вещам, как и людям, каждой свой срок службы отпущен, ни больше ни меньше.
Выслушав Валерину тираду, я с сожалением посмотрела на свои позолоченные часики, которые, судя по всему, и правда пришла пора выбрасывать.
– Как бы то ни было, – сказала я, – если мои часы теперь не врут, и сейчас почти два часа пополудни, то у нас остается уйма времени, которое совершенно некуда девать. Я подумала, чем сидеть здесь просто так, может быть зайдем вон в то кафе? Есть по такой жаре не хочется, но хотя бы выпьем чего-нибудь прохладненького.
С нашей лавочки было видно «стекляшку», стоявшую невдалеке посредине скверика. Сквозь широкие окна мы разглядели, что кафе в этот час пустовало, а за его стойкой дремала пожилая буфетчица. Недолго думая, мы поднялись с лавочки и побрели в это кафе.
Внутри там оказалось жарко и душно, но мы все-таки сели за столик и попросили Валере пива, а мне апельсинового сока, мороженого и по небольшой булочке с маком. Некоторое время мы молча и сосредоточенно жевали, вдруг осознав, что даже в такую жару организм требует пищи, а без нее функционировать никак не желает. Пожилая буфетчица, без лишних слов обслужив нас, снова уселась на свое место за прилавком и будто бы задремала.
