Табу. Чужая жена - страница 48

– Ты не можешь этого знать. Всего этого. – шепчу, преодолевая онемение тканей.

– Знаю, как это выглядит. Поэтому и никому не рассказываю. – безучастно пожимает плечами. – Мою бабушку упекли в психушку, где она и умерла. Я ненавижу свой дар, если честно. Когда знаешь, что можешь кому-то помочь, но также знаешь, что тебе не поверят. Я умоляю тебя, Крис, поверь мне. Это очень-очень важно. – отстраняясь, ловит мой разбегающийся, двоящийся взгляд, но уже без этого своего «дара». Смотрит как обычно. – Не плачь, пожалуйста. Тебе ещё много слёз выплакать придётся.

– Блять, Ксю, хватит! – отталкиваю её и склоняюсь над раковиной, до побеления костяшек сжав её края. Я редко матерюсь. Почти никогда. Сегодня сорвалась дважды. Я проваливаюсь. – Ты вообще понимаешь, что это реально бредово звучит?! Ничего ты на самом деле не знаешь! Напридумывала себе, может, в интернете какую-то информацию нашла, но так не бывает.

Она хмурит лоб, но обиды не выказывает. Тяжело, обречённо вздыхает и сипит:

– Не открывай сообщение. Не понравится.

– Какое на хрен сообщение?! – выкрикиваю, понимая, что я уже на грани срыва.

Она отворачивается, но выйти не успевает, как экран моего смартфона вспыхивает и всплывает строчка из месседжа. Я хватаю его, но Ксю выбивает из рук и выталкивает:

– Лучше тебе не знать. Поверь, Крис.

Она так цепко держит моё запястье, что оно немеет. Мы сверлим друг друга взглядами, а потом она отпускает и говорит:

– Теперь можно.

Дрожащими руками поднимаю телефон и разблокирую. Никакого сообщения нет. Словно его и не было.

– Зачем ты делаешь это? – лепечу, понимая, что слёзы без конца текут по щекам.

Ксюша улыбается, поправляет пиджак и протягивает мне руку.

– Пойдём кофе выпьем. Понимаю, что напугала тебя до чёртиков. Тебе надо успокоиться сейчас. Больше с этой фигнёй я к тебе не полезу. Всё, что должна была, я уже сказала.

– Это стрёмно. – выпаливаю, умываясь, и вдруг понимаю, что внутри меня воцаряется штиль.

– Ты не представляешь, как мне стрёмно. – хохочет она. – Только никому не рассказывай и в психушку не звони. – прикладывает палец к губам и шипит: – Шшш… Не хочу в дурдом. Оки? – подмигивает задорно.

– Оки. – смеюсь в ответ.

Я привожу себя в порядок, и мы идём в ближайшую кафешку, чтобы выпить кофе. Пишу Андрею, всё ли нормально. Он заверяет, что да, смотрят сериал. Облегчённо выдыхаю. Впервые за долгие годы на душе легко и по-настоящему спокойно и свободно. Слова Ксю почему-то принесли долгожданную нирвану после всплеска адреналина. Я безропотно верю всему, что она сказала. Наивно и глупо, но как есть. Возможно, мне просто нужен был хоть маленький толчок в спину, чтобы обрести давно утерянную надежду на счастье. И пусть впереди меня ждут трудности. Я с ними справлюсь. Обязательно.

Занимаем столик и делаем заказ. Я полностью расслабляюсь и позволяю себе насладиться вкуснейшим «рафом» с халвой и свежеиспечёнными ещё горячими круассанами. Ксюшка смотрит на меня с загадочной улыбкой и спрашивает тихо:

– Расскажешь подробнее? Я далеко не всё вижу. Только то, что имеет значение.

– Что ты хочешь узнать? – дёргаю плечом.

– Как его зовут?

– Андрей. Дикий. – отвечаю с паузами, но не задумываясь.

– Ему подходит эта фамилия. И вашим детям тоже.

Детям???

Глава 1

4

Довериться сердцу

Я еду домой в опасном предвкушении непредсказуемой встречи. Несмотря на всё произошедшее за последние сутки, тысячи сомнений и страхов, туманности будущего сердце колотится в груди от одной мысли, что я увижу Андрея. Даже ладони потеют. По очереди снимаю руки с руля и вытираю о юбку. Не представляю, о чём мы будем говорить. И случится ли вообще хоть какой-то разговор. Мне бы очень хотелось объяснить ему, вывалить всё как на духу, признаться во всём. Но в ушах стоит спокойный, тихий голос Ксю. Я спросила, как мне лучше поступить. Она ответила, чтобы я делала всё так, как задумала. Сначала подготовила сына и не спешила с признаниями Дикому. Ксюшка сказала, что я сама пойму, когда придёт время. Эти слова просто будут произнесены именно тогда, когда Андрей сможет их принять. А ещё добавила, что если меня не рвёт на части от нежелания молчать и невозможности и дальше хранить от него свой секрет, значит не время.