Табу и невинность - страница 11

Мы, однако, находим среди КОРовцев и другие жизненные пути: поэт Станислав Бараньчак вступил в партию как раз в 1968 году, чтобы немедленно из нее выйти. Он является одной из крупных фигур своего поколения, перед ним открыта большая карьера. Но он выбирает небытие, КОР и подпольные журнальчики. Юзеф Рыбицкий никогда не запятнал себя сотрудничеством с режимом. Когда в 1968 году представители властей в поисках алиби для уравновешивания тогдашней антисемитской кампании обратились к нему с просьбой дать свидетельство о спасении евреев во время войны (в котором он сам принимал участие), Рыбицкий ответил с презрением: «Не думаю, чтобы мое свидетельство могло вам послужить, господа, – ведь я же сам еврей» (каковым он на самом деле не был). Яцек Куронь, некогда молодой страстный коммунист, а потом страстный ревизионист, провозвестник и глашатай антибюрократической рабочей революции, стал в 1970-е годы идеологом и главным практиком самоорганизации общества.

Присутствуют здесь также представители Клуба католической интеллигенции Хенрик Вуец и Мария Восек; бывший харцер Антони Мацеревич – сильная личность, человек, активно вовлеченный в студенческое движение 1968 года; он только что вырос из классической юношеской стадии левизны и увлеченности Че Геварой. Еще в 1972 году, когда продолжалась война во Вьетнаме, этот молодой человек пробовал организовать протест против визита Никсона в Варшаву. Теперь его политическая мысль концентрируется на независимости Польши.

Ходовая картина истории КОРа и предыстории «Солидарности», растиражированная тысячами газетных статей и экранизацией Вайды в фильме «Человек из железа», вкратце выглядит следующим образом: в марте 1968 года Польшу потряс бунт студентов, которые восстали против цензуры, беззакония и порабощения культуры. Это движение было подавлено волной арестов, массовыми изгнаниями из университетов и с работы, а также антисемитской и антиинтеллигентской кампанией. Остальная часть общества, с рабочим классом включительно, пассивно и с полной безучастностью присматривалась к демонстрациям и репрессиям.

В декабре 1970-го подошла очередь рабочих. После резкого повышения цен все Побережье поднялось на борьбу. Гданьские, щецинские и гдыньские судостроители объявили забастовку и вышли на улицы. Партийные комитеты были [в результате поджогов] охвачены огнем, имелись жертвы. Остальная часть общества, с интеллигенцией включительно, пассивно и с полной безучастностью присматривалась к трагедии.