И я ловлю себя на мысли, что братья попросту друг друга терпеть не могут.
– Уверен, что ты прекрасно рисуешь, Рина. Прибережешь для меня пригласительный билет на свою выставку?
– Дарина ничего нигде не собирается выставлять, – опережая меня, цедит супруг и с мерзким скрежетом отодвигает стул, цепляя меня за локоть. – Нам пора ехать.
Раздраженный, Алексей направляется к выходу, мастерски портя праздничную атмосферу, и тормозит уже у самого порога, проводя пятерней по взъерошенным волосам. Меня же капитально заклинивает. Надежно приклеивает к стулу, и я продолжаю упрямо смотреть на Руслана.
Злюсь на него за то, что довел брата до белого каления, и одновременно им восхищаюсь. Раз за разом прикипаю к плавным линиям татуировок на сильных руках и корю себя за этот нездоровый интерес, который вряд ли можно назвать сугубо творческим.
– Дарина!
Потеряв терпение, окликает меня муж, оглашая комнату раскатистым рыком, и я, наконец, поднимаюсь на ноги. Ощущаю босыми ступнями каждую ворсинку пушистого ковра и неловко прощаюсь со старшими Бекетовыми, не зная, то ли извиняться за поведение супруга, то ли хранить молчание.
Выбираю второе. Догоняю Лешу в коридоре и в гудящем молчании обуваюсь. Бегу по желтой мощеной дорожке и едва за ним поспеваю. Юркаю на пассажирское сидение позади водителя и с облегчением выдыхаю, когда двигатель «Хаммера» начинает утробно рычать.
Не знаю, на кой ему этот огромный сарай ярко-оранжевого цвета, особенно в пределах города, где днем не приткнуться ни на одну парковку, но советов не раздаю. Возможно, помогает справляться с пачкой имеющихся комплексов.
– Ну, и что ты там устроила? Звезду никогда вблизи не видела? Автограф бы еще у него попросила, – отчитывает меня супруг, выруливая на автостраду, и еще больше распаляется, не получая ни слова в ответ. – Руслан – самый обычный боец с отбитыми напрочь мозгами. Че ты ему в рот заглядываешь?
Не обычный.
Думаю я и тут же прикусываю чересчур острый язык, а в следующую секунду у Алексея звонит телефон, и он переключается на весьма кстати подвернувшегося собеседника.
– Что значит, ты отказываешься от наших договоренностей? – орет так громко, что у меня закладывает уши, и с размаху лупит ладонью по приборной панели. – Что значит, на тебя надавили сверху, и Крестовский будет участвовать в тендере? Я тебе столько бабла отвалил не для того, чтобы ты его документы пропускал!
Послав незадачливого оппонента на три характерных буквы, супруг топит педаль газа до упора, я же вжимаюсь в кресло лопатками и испуганно прикрываю веки. После случившейся год назад аварии я до икоты боюсь находиться в автомобиле, за рулем которого сидит недоделанный Шумахер. Ненавижу, когда кто-то лихачит, проскакивает на красный сигнал светофора и нагло подрезает других участников дорожного движения.
Но Леше плевать на все мои страхи с высокой колокольни. Он кометой летит по влажной после дождя трассе и только моими молитвами доставляет нас к пункту назначения целыми и невредимыми.
– Когда в следующий раз решишь так гнать, высади меня у обочины, пожалуйста.
– Не слишком ли ты много себе позволяешь, а, Рина?
Взметнув брови, окидывает меня оценивающим взглядом в зеркало заднего вида муж, на что я лишь невозмутимо веду плечами и неуклюже вываливаюсь на тротуар. Честно признаться, землю целовать готова.
Одернув полы измятого пиджака, я втягиваю свежий воздух ноздрями и первой проскальзываю в темный дом. Не переодеваясь, иду на кухню, зажигаю свет и ставлю чайник. Раз уж нормально попить чая и поесть торт у свекра со свекровью не получилось.
