– Не смотри на меня, Зимин! Я стала некрасивой! Носик у меня осунулся, щечки впали! Одни мои глазищи только торчат! Я стала страшной уродиной! Зимушка, не смотри ты так на меня!
Осторожно убрав с девчоночьего лица ее ладошки, Борис губами прикоснулся к ее еще горячему лобику, прошептал:
– Ты всегда, Принцесса, будешь для меня самой красивой девчонкой на свете! Ты у нас и есть самая красивая девочка!
– Правда, Зимин? – улыбнулась Ника довольно. – Я буду для тебя всегда красивее, чем даже моя мать?
Успокаивающей ладонью Борис провел по ее щечке, и Вероника почувствовала, как ей стало сразу легче на душе.
– Для меня ты, – вдохнул он горячим потоком воздуха в ее ушко, – всегда будешь самой красивой на свете! Спи, Принцесса! Я посижу и поохраняю твои сны!
Прижав его ладонь к своей щеке, девочка закрыла глаза, сладко потянулась, повернулась на бочок…
В шесть часов утра в палату зашла ночная медсестра и сделала Нике укол. Прощаясь с девочкой, Борис нагнулся к ней и поцеловал в щечку. Ника приподнялась и обняла парня, обвила его шею руками, прижалась к нему, прошептала:
– Приходи ко мне еще, Зимин!
– Я обязательно приду! Сбегу с лагеря и заеду!
– Я буду ждать тебя, Зимин! – покатилась медленно серебристая слезинка по девчоночьей щеке.
Подходя ближе к дому, Борис увидел у подъезда вишневую «тройку». Чисто машинально он дотронулся рукой до капота своей машины и понимающе усмехнулся.
– И где это мы всю ночь шлялись? – вышла Шатова в коридор в одной короткой мужской рубашке, застегнутой на среднюю пуговку. – Сколько тебя можно ждать, Зимин?
– Только не говорите мне, Виктория Игоревна, – обнял Борис приблизившуюся к нему женщину, – что вы терпеливо ждали меня тут всю ночь! Движок от машины еще теплый.
– От тебя ничего не скроешь, Зимин! – выставила Вика, все еще на него дуясь, перед собой кулачки. – Ты мне, Зимин, не ответил! Экономку Наумова всю ночь ублажал?
Наклоняясь к женскому уху, парень прошептал:
– Я всю ночь просидел в палате у нашей Ники…
– Я люблю тебя, Зимин! – обняли его спину женские руки. – У нас есть еще целых сорок минут! – потянулась Вика к его губам. – Я хочу провести их вместе с тобой! – выдохнула она жарко. – Потом я покормлю тебя завтраком…
Понежившись в его теплых объятиях, Шатова вскочила и быстро приготовила сырники, подала их на стол со сметаной.
Скрыв все излишние детали, Борис довел до Вики то, что она пропустила, покинув званый ужин раньше времени.
– А Волошина тоже зовут Сергеем, и он в молодости всерьез занимался альпинизмом, – почесал Зимин задумчиво щеку. – Сын у него по имени Кирилл. Слишком много совпадений. Чтобы в одном месте столько разнонаправленных факторов сошлось…
– Не верю я в такие совпадения, Зимин. Но я тебе скажу больше! – прищурилась Вика, постучала вилкой по тарелке. – По-настоящему жену Волошина звали не Марией, а Марьям. Родом она была откуда-то с Кавказа. Да и твой дядя Сергей Александрович, по рассказам Павла Андреевича, частенько там бродил по их горам. Как-то и Савельев ездил с ним на пару недель…
Убрав со стола, Шатова переоделась, постояв у зеркала, повернулась к Борису, задумчиво прищурилась и произнесла:
– Я в свете вчерашнего разговора с Наумовым по поводу моего трудоустройства в нашем институте договорилась с Волошиным о встрече. У него в десять совещание на одном из наших заводов. В 9.20 он ждет меня у обкома, и по дороге мы с ним должны были все обговорить. Думаю, что мне надо показать ему эту Смирнову.
