Не обращая внимания на общение гостя с Црыном, Пайрия продолжал изготовление хорея. Анатролий хлопнул оленя по крупу, проговорил что-то по нен-вада и спугнул в сторону. Затем вновь со Степаном подошёл к Пайрии и продолжил разговор.
– Ну как тебе Црын-мана?
– Великолепен.
– Ага-мана, оленя с характерома.
– Ну, а у вас как процесс? – вновь поинтересовался Степан.
– Идёте-мана, – отстранённо ответил Пайрия.
– А хореи эти надолго делают?
– Временно, на полгода, – пояснил Анатролий за Пайрию, стараясь лишний раз его
не отвлекать и не утруждать разговорами на неродной речи.
– А этот из какого дерева? – снова спросил Степан.
– Из ёлки. Этот на сезон, а те, что долго служат, изготовляют из
лиственницы и наконечник из оленьего рога. Он выглядит таким набалдашником, размерами с пятирублевую монету, – рисуя пальцами в воздухе небольшой круг, сказал Анатролий и указал на хорей, лежащий около чума.
Степан взглянул на Пайрию, ожидая подтверждения сказанных слов. Тот согласно кивнул и продолжил зачищать стебель.
– И сколько такие обычно служат?
– Несколько лет. Вот сосновый быстро ломается. На полгода хватает. А вообще, как беречь. Его ещё когда скрепляешь оленьим жиром смазывать надо, если засохнет, то поломается.
– А зачем делать недолговечные? Лучше же раз и надолго.
– Разные погоняла для разного нужны. Если сезон предвидится непогожий и разъездной, как, скажем, месяц листьев, тогда лучше гибкий, лёгкий шест. Он просто делается, но обычно быстро портится, – объяснял Анатролий, – а если долгие стоянки планируются, тогда и прочный подойдёт. Он изготавливается дольше и сложней, но хранится лучше.
Степан нашёл эти детали интересными, поспешил записать в блокнот и по привычке сделать несколько зарисовок.
Возле чума Пайрии лежали заготовки для нарт – тонкие стволы ели, вытесанные с четырех сторон, так что в сечении образовался квадрат. Ровные, прямые, они были сделаны так искусно, что если бы Степан сам не видел, как происходило их создание, то подумал, что рейки пропускали через станок.
– А это что? – поинтересовался Степан, указывая на лежащую рядом верёвку, смотанную кольцами.
Пайрия с интересом объяснил, что это тынзян – аркан для ловли оленей. Сказал, что он крепкий и длинный, как трос, плотно сплетённый из четырех шнурков сыромятной кожи, а позже показал, как правильно собирать его в одну руку и метать, как лассо.
– Ясно, понятно. Вроде ничего сложного, – проговорил Степан.
– Ну, раз научился, пошли, покажешь, что умеешь, – взял его с собой Анатролий.
В стороне дети играли в игру – Ярка-лава. В ней тынзян накидывался на воткнутый в землю хорей, расположенный на дистанции. Розовощёкая пухленькая девочка в одежде из оленьих шкур, осторожно подошла и вежливо поднесла свой тынзян Степану.
– Да ну! Куда мне?! Я уже из всего этого вырос.
– На самом деле у этой забавы нет возрастов. Все играют. Вон гляди! – указал вперёд Анатролий.
Игра была на меткость, удалённость метания напрямую зависела от сложности состязания и опыта участников. Среди любителей попрактиковаться наблюдались и взрослые. Видя охотника, подходящего вместе с гостем, местные жители остановились и насторожились.
– Да брось, я едва ли умею.
– Не ссы, – уговаривал Анатролий.
– Ну-у-у против местных у меня точно нет шансов, – проговорил Степан, глядя как быстрыми, умелыми движениями ненцы наматывали на руку тынзяны, предвкушая состязание. – Давай с тобой. Если вдруг что не пойму, так ты подскажешь.
