Метель едва не сдувала. Щёки обжигало морозом. Будучи навеселе, Степан не чувствовал холода и силу стужи не ощущал. После рвоты значительно полегчало, но мочиться рядом с жилищем он не решился. Нашёл место поукромнее и с радостью справил нужду. Облегчившись, Степан побрёл назад. От метели слепило глаза. Качало в стороны то ветром, то спьяна. Степан словно шёл по палубе корабля во время шторма, ощущая резкие снежные порывы холодными всплесками волн. Ноги сплетались, тело сотрясал холод. Степан плохо помнил обратный путь, сопротивляясь пурге, едва видел перед собой дорогу. Он беспорядочно шатался, как маятник в сломанных часах, боролся с опьянением и с трудом понимал, куда нужно идти. Впереди показался знакомый силуэт чума. Боясь быть сбитым с ног очередным резким порывом, упасть в сугроб и остаться заметённым, Степан подошёл к входу, откинул ширму и нырнул внутрь.
Оказавшись в жилище, он сел на лежанку и облегчённо выдохнул, но радовался не долго. Осмотревшись, Степан понял, что зашёл не к себе. В глаза бросались всюду заставленные ящики с патронами, обилие современной техники: компьютеры, подключённые к большим аккумуляторным батареям, громоздкие установки связи и система спутниковой навигации с большими круглыми тарелками. Всюду виднелись ловушки, капканы, боевая амуниция, шлемы с оптикой, военные камуфляжи и уйма охотничьих вещей. Степан попытался разобраться с аппаратурой и связаться с диспетчером, но совладать с собой не смог. От любых мыслей снова кружилась голова. Он вернулся к лежанке и уселся, борясь с вновь подступившей к горлу тошнотой.
Руками ощущался непривычно бархатный меховой покров. Степан обратил внимание на застланное одеяло. Шерсть на ощупь была той же искусной обработки, что и шуба Владимира. Чувствовалась мягкой, воздушной, на запах сладкой, не похожей на оленью. Степан не упустил возможность в этот раз подробнее её рассмотреть, даже думал забрать себе кусочек. Он привстал и настолько внимательно насколько мог, осмотрел покрывало. Вдоль всей шкуры отчётливо прорисовывался людской силуэт, виднелись конечности, повторяющие формы рук и ног. Создавалось впечатление, что она была снята с человека.
– Что за дерьмо?!
Степан привстал и снова внимательно огляделся. Он не мог понять, что перед собой видел. Чью-то содранную кожу или всё же олений мех? Может, покрывало специально было так пошито. Степан сегодня навидался уже немало странностей и не знал, что и думать. Он провёл руками вдоль шерсти, швов не заметил и остался в недоумении. Голова соображала туго. Степан согрелся и, решив долго не задерживаться, собрался продолжить поиски жилища Пайрии. Одеваясь, он поднял взгляд и содрогнулся. В дальнем конце чума на лежанке дремал маленький мальчик. Лет шести-семи не больше. Он весь укрывался одеялом и выглядывал только макушкой. Его спокойный сон выдавало ровное тихое дыхание. Даже с хмельного взгляда он показался Степану необычным. У мальчика была темно-коричневая голова, словно целиком покрытая каурой шерстью, оттопыренные каплевидные ушки и торчащие на макушке маленькие рожки. Степан сначала подумал, что это чучело, но заметив движение, тут же в этом разуверился. Он подошел ближе, чтобы посмотреть. Существо шевельнулось на шаги, повернулось, раскрылось и посмотрело большими глазами цвета темного янтаря. У него была покрытая тонким мехом человеческая голова со слегка удлинённым чёрным носиком, а в руках мальчик держал слепленную из обтёсанных шишек шарообразную вещицу.
