Степан не мог поверить, что намеревался на незнакомку поднять руку. Убить подобное существо было преступлением против природы, против нравственности, морали. Против эволюции! За недавние поступки Степан себя презирал. Сейчас ему даже мысль претила причинить этому чудесному созданию какой-либо вред. А вот охотники – наверняка знали о подобных особях и ничего не сказали. Какую роль они среди них играли? Вновь вспомнились образы увиденного в чуме кошмара из чучел голов и мехового одеяла. Степана посетили страшные мысли, пленили тревожные опасения. Все догадки складывались в единую картину. Содрогаясь от ужаса, он едва был способен уложить всё в голове.
– О н-н-нет. Она же живая! Как человек! Как же они могли?! – проговорил Степан, опустив взгляд.
Он чувствовал себя виноватым, подумав о том, что на Гланаване наверняка среди прочего угощения ел мясо подобных ей особей. Степан наклонился, кашлянул в потугах рвоты и вытер пальцами язык. Из-под куртки показался висевший на шее амулет. Девушка-важенка, вздрогнула и широко распахнула глаза. Её взгляд изменился. Стал жадным, властным, пугающе другим. Видя гримасы и ужимки Степана, она улыбнулась и высунулась из-за ветвей. Чёрным кончиком носа незнакомка случайно коснулась хвойных иголок, поморщилась от укола и громко чихнула, стряхнув на себя осевший снег.
– Будь здорова! – растерянно пожелал Степан.
Девушка-важенка вышла из-за кущ то ли из праздного любопытства, то ли осмелев или поняв, что снежная белена её уже не скрывает.
Степану представился шанс целиком насладиться её наготой. Незнакомка оказалась обольстительно привлекательна для шерстистой, рогатой, прямоходящей важенки. Окраской она походила на Црына, была схожей с ним каурой масти, только значительно темнее. На всём теле преобладал каштановый цвет шерсти, повторяющий тон прямых, ниспадающих на плечи волос. Белый мех занимал небольшие участки, равномерно чередовался с более темными областями. Редко кроющий и пуховый волос на груди и между ног, шея, живот, а также лоб, хвостик и ушки окрашивались в белоснежный цвет. Усыпанные по бокам светлые пятнышки удивляли разнообразием по очертаниям и расположению. Мерцали, словно россыпью алмазных песчинок вдоль плеч, рук и бёдер. Спереди бросалась в глаза пышная, ярко-белая манишка, заполняющая ложбинку груди густым меховым воротничком. Книзу окраска туловища светлела до бело-кремовой, полностью охватывая брюшко.
– Так вот ты какой, олень северный, – словно заворожённый проговорил Степан, разглядывая незнакомку.
Её небольшая короткая голова, клиновидно сужалась к носу, но не теряла человеческие черты, оставалась широкой и высокой в области лба. Ушки длинные, овальной формы, заострённые. Рога высокие, раскидистые, симметричные, казались даже больше, чем у Црына. Вертикально поставленные и лирообразно изогнутые, они ветвились множественными отростками вокруг прочного костяного ствола, будто корона из ветвей, и блестели в туманном свете глубокой таёжной чащи. Со стороны они казались отполированными. Отливали в тон лоснящейся шерсти и скрывались у основания падающей на лоб короткой чёлкой. Жидкие, ухоженные волосы плавно струились вдоль плеч, повторяя цвет меха. Длинные, гладко уложенные пряди отдавали лакированным блеском и затемнялись на макушке.
Взмахами рук незнакомка отвлекла взгляд Степана от собственных рогов, приблизилась и потянулась к амулету на его груди.
