Таганай - страница 56

Шакулин в раз переменился в лице, все приятное, с чего начинался его сегодняшний день, тут же улетучилось. Немного поразмыслив, он пощелкал передними зубами и спросил:

– Где нашли?

– Да, тут, недалеко, на окраине.

– Почти у города?

– Я бы вам сказал, где именно, только мало соображаю в названиях местных районов, совсем чуть-чуть осталось.

Шакулин в нетерпении покачался на сиденье.

– А вы уже были на месте, Евгений Палыч?

– Был, – твердо и как-то почти бесстрастно ответил Листровский.

Машина остановилась на окраине частного сектора, которым заканчивался в северо-восточную сторону Златоуст. Буквально в двадцати метрах от деревянных домов протекал ручей, за ним начинался длинный подъем вверх на лесистый холм.

– Нам туда, – Листровский показал пальцем на небольшую группу людей, толпившихся где-то на середины подъема, прямо на грунтовой дороге, проделанной за многие годы взбиравшимися на холм грузовыми машинами.

Из ближайшего огорода пропел петух.

Лейтенант огляделся вокруг. Примерно восемь-девять домов в один ряд образовывали эту окраинную улицу. Рядом с одним из них на лавочке сидела пара старушек, видимо, растревоженных событиями, происходящими у них под носом. Сам холм был достаточно густо одет в пальто из высоких сосен, неподвижно стоявших ввиду полного отсутствия ветра. Каменистый ручей, шириной в два-три метра, протекавший прямо у подножия, образовывал как бы естественную границу между территорией, занятой людьми и территорией, где люди еще не могли чувствовать себя, как дома. Потому что, то была не их территория, то была территория, принадлежавшая лесу.

Шакулин снова взглянул на обозначенную Листровским минуту назад группку людей.

– Надо же, зверюга! Так близко подобрался! – еле слышно, для себя самого, проговорил он.

Капитан, расслышавший слова, только бросил на коллегу внимательный взгляд. Они зашагали наверх.

На небольшой полянке чуть в стороне от дороги, ведущей в подъем, лежало тело мужчины лет сорока. Точнее лежало то, что от него осталось. Вся область живота была буквально выедена, все внутренности перемешаны. Ноги и руки же – абсолютно целы, а вот на лице виднелись отчетливые глубокие ссадины и огромных размеров синяк с шишкой в районе виска.

Шакулин, видевший этот труп впервые, разглядывал его с каким-то человеческим сочувствием, чуть сморщив лицо, он стоял с непроизвольно сжатыми кулаками.

– Вы всегда так реагируете на трупы? – спросил Листровский.

Выдержав небольшую паузу, достаточную для того, чтобы Шакулин сообразил, как он сейчас выглядит со стороны, лейтенант ответил:

– Ну, все равно как-то… Неприятно, что ли. Я пока не научился не реагировать на подобные вещи.

– Не научились, значит, реагировать, – прокомментировал Листровский. Капитан покачал головой, скептически сжав губы. – Это хорошо, Сергей, что вы еще не научились. – Листровский немного помолчал и добавил: – Когда научитесь, уже поздно будет.

– В каком смысле? – резко повернулся к нему Шакулин. – Поздно для чего?

Их прервал подошедший откуда-то сзади человек, достаточно полный, но не настолько, чтобы считаться толстым, с небольшой лысиной на макушке, но не настолько, чтобы называться лысым.

– Прошу прощения, товарищи, – сказал он чуть виноватым тоном, намекая на то, что ему неудобно влезать в их разговор.

– А, Василий Борисович! – откликнулся Шакулин. – Вот, познакомьтесь, Евгений Палыч, это наш главный в городе судмедэксперт, Альшанин Василий Борисович.