– Точно порча! Как ты поняла? – удивился старший, Коловрат, забирая одну поварежку у маленькой чародейки.
– Тени и запах гари. А портрет мадам Терезы как будто копотью зарос.
– И как я сам не заметил!
– Ты занят был! А я на месте сидела.
– Хватит уже болтать, – потребовал Обатур, забирая свою поварежку.
Они сосредоточились, как учила мать: нашли в животе, чуть ниже пупка, клубок света. Ощутили границу между постоянным, теплым светом, и крутящейся, текущей и мечущейся тьмой.
– И… ррраз!…
Дети взмахнули черпаками, и те мгновенно заполнились тягучей, как сгоревший сироп, маной.
Выдох.
Три черпака одновременно опустились, выливая порчу в бездну.
Так они поднимали, описывали дугу и опускали черпаки раз за разом. Снова и снова проверяя границу света внутри себя и тьмы – снаружи.
Сколько времени прошло, дети не знали. Рядом с ними появилась тётя, сестра отца. Милена шла по кругу, по-очереди касаясь племянников «благословением». Она отдавала им частичку своей светлой маны. В целом свете не было никого такого же светлого и наполненного, как тётя Милена. По крайней мере, так верили дети.
Наконец, в окна прорвался дневной свет. Зимний, бледный, он показался ослепительно-ярким и живым. Воздух стал прозрачнее, запах гари сменился запахом запаренной каши. И вещи перестали дрожать и двигаться. С лестницы сбежал муж тети Милены, дядя Эрен.
– Кажется, нашла! – крикнула ему супруга. Эльф кивнул, на ходу сплетая серебристое заклинание. Большой круг, ажурный, как бы сплетенный из завитков, выскользнул из-под пальцев мага и накрыли бездну, как крцшка – котелок.
Дом стих.
Дети попадали на пол. Все трое тяжело дышали. Мальчики вытирали пот ладонями, размазывая магическую сажу по лицу. Люцена промокнула щеки и лоб платком и так и осталась с ним в руках. Милена опустилась на пол за племянницей и обняла за плечи. Эрен отдал свой платок Обатуру и встал на одно колено между мальчиками.
– Ведьма в доме, – пробормотал он.
– Одна из лучших ведьм, – мягко поправила Милена. Эрен фыркнул и потрепал старшего, Коловрата, по темным кудрям.
– Вы хорошо справились.
– Нас мама учила, – пояснила Люцена.
– Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, – предположила Милена. – А где младшие дети?
Все разом поднялись и поспешили в обеденную, где Люцена оставила брата и сестру. Коридоры были спокойными и тихими… Слишком тихими. Эрен и Коловрат прибавили шаг.
Дядя и племянник первыми вошли в обеденную. Мебель и посуда стояли на местах, фотошары висели на люстре – ни единого признака порчи. Но детей нигде не было. Наконец, Корхан уловил слабый голос маленькой сестры – он подошел к обеденному столу и поднял край скатерти. Сивена тихо, прикрыв глаза, продолжала петь «Веселый полдень», а Корхан спал, примостив голову на коленях сестры.
Милена погладила самую маленькую из племянниц по голове. Девочка глубоко вздохнула и перестала петь. Тетя успокаивающе ей кивнула. Затем погладила по плечу спящего Корхана, и еще раз, и еще – пока он не хлопнул сонными ресницами и не скривил ротик, готовый расплакаться.
– С пробуждением, солнышко, – проговорила Милена, и ее голос, как всегда, навел порядок в доме и мыслях. Мальчик обнял тетю и отказался слезать с ее рук.
Все уселись по местам, старшие дети молча ополоснули пальцы, вытерли остывшими полотенцами. Эрен несколько раз позвонил в служебный колокольчик, приглашая домашнюю официантку, Алмель. Давно поданные на стол оладьи, пицца и бутерброды с ветчиной остыли. Не пострадали только десерты, фрукты, нарезка и вода, которые и так подают холодными.
