им. Семья нужна не для того, чтобы ты был счастлив, а чтобы в несчастье не был одинок. Она – святое место, где воплощённую душу принимают в земную жизнь и провожают в жизнь вечную.
Лишь с годами становится ясно, что в блуде многие люди стремятся воплотить неосознанную мечту о райском блаженстве вопреки воле Божества.
Все осуждающие меня правы. Но они забывают, что совершенными все люди могут быть только в совершенном обществе, где нет тёмных сил, способных извратить в человеке его лучшие побуждения. И только христианин помолится о спасении моей души, полагая, что дух милости сильнее буквы закона. Осознав, что в истории человечества кто-то должен был пройти и этот путь ради предостережения многих, ибо воспитание есть восполнение недостающего испытания.
Не знаю, кто более грешен: я или тот, кто меня обличает. Меня будут осуждать, умирая от ненависти, за то, что жил в поисках любви. Но сама жизнь противится тем, кто, впадая в другую крайность, хочет видеть её унылой. Это говорю вам я – заблудший грешник и весёлый жизнелюбец Джакомо Казанова, и если я перестану быть собой, мир сойдёт с ума от собственного совершенства!
Так считала моя весёлая половина лица, его грустная половина осознавала, что светлые силы наказывают нас за тёмные дела, тёмные – за дела светлые. Но мне казалось, что жизнь не сводится к чёрно-белой палитре, и что в картине её настроений должны присутствовать и другие цвета.
Если многие радости греховны, не грех ли безрадостная жизнь в мире, где злая воля препятствует счастливой любви и потворствует кровопролитным войнам?
Не претендую на дар писателя. Всё, что могу предоставить читателю моих строк, – это два лица моего отношения к жизни: веселящее кровь и щемящее сердце.
Понимаю и прощаю мою первую возлюбленную Бетти, которую посетил в её болезни много лет спустя, и она умерла у меня на руках.
Знайте: Джакомо Казанова – имя мужчины, открывшего для себя, что кроме любви для создания семьи бывает любовь по вдохновению. Но если она вне брака, то должна быть духовной, а не плотской. Вот то, о чём я хотел сказать на закате лет, когда уже невозможно что-то исправить. Жаль, понять, что идёшь не туда, можно, только достаточно прошагав не в ту сторону…
Только в преклонные годы мне открылось, для чего была попущена мне измена моей любимой. В её лице мне был дан несовершенный мир, чтобы я преобразил его совершенным к нему отношением. Я вписал в жизнь несовершенные дела, подписываясь под ними, а надо было сотворить совершенное, не поставив под ним подписи своей. Ибо жизнь – не банальная правда, а изысканная, та, что добывается душевным трудом.
Иное чувство питаю теперь ко всем писавшим от моего имени. Я благодарен им за то, что дышали со мной воздухом одного времени и стали свидетелями того, что я жил. А ещё – за то, что побудили к ответному слову, в котором мною переосмыслен пройденный путь».
…Закончив писать, он встал у окна, за которым уже светало.
«Жаль, я слишком поздно понял, что блуд моей плоти стал следствием блуда моего сознания в поисках истинного понимания жизни. Я жил как философ и умру как христианин», – произнесла грустная половина его лица.
И Джакомо привычно прислушался, что скажет его весёлая половина. Но она молчала…
Она была мертва.
