Он тихонько вышел, чтобы не мешать женщинам, на радостях вздохнул протяжно и стал доделывать ремонт.
Высоко в небе светило весеннее солнце. По небу плыли легкие белые облака. За окном доцветала черемуха, наполняя двор необыкновенно приятным и терпким запахом. А кругом кипела, бурлила жизнь, с ее проблемами и радостями, с ее удачами и разочарованиями, с ее победами и поражениями.
На третий день все дружно красили полы, это было завершение работы.
Потолки сияли белизной, отражая всю обстановку в комнатах. Красивые обои высохли, и дом наполнился чистотой и свежестью.
Работники проворно оттирали краску с рук, стоя на улице у раскрытой веранды.
– Ну, Александра, ты теперь сто лет должна жить! – протянул весело Федор, тщательно отмывая руки растворителем.
– Сто много, а вот годков тридцать пожила бы, – ответила Шура, поглядывая на всех счастливыми глазами.
– А что так мало загадала? – переспросил он.
– Да хватит, – махнула она рукой. – Детей на ноги поставлю и ладно.
– А внуков понянчить? – напомнила ей Тая.
– Нет, на внуков меня не хватит.
– Еще как хватит! – поддержал разговор Якимов. – Двадцать шесть плюс тридцать – всего-то пятьдесят шесть!
– Я своей пьянкой все свое здоровье подорвала, – с грустью призналась Боброва.
– В наше время всё лечится, – ласково напомнила ей Тася.
– Спасибо вам за все, – стала благодарить Шура, – что бы я без вас делала?
– Теперь мы друзья, зови всех нас на помощь, если что, – с улыбкой смотрела на нее Ксения.
– Только вы меня не бросьте, хотя бы первое время. Дайте на ноги встать. А потом я сама как-нибудь.
Тая обняла ее за плечи, уронила голову ей на плечо и пообещала:
– Я не брошу тебя – это точно.
Федор засмотрелся на них, а сам никак не мог понять, зачем она все это делает? Обычно богатые девицы все набалованные, пальчики гнут веером, все из себя, а тут такая милая и ласковая, и глазки какие застенчивые. «Неужели притворяется? – думал он. – Но зачем»? А если нет? Если и впрямь умница и скромница? Тогда совсем не понять – ради чего вообще связалась с Александрой? Вон и ее всю облизала, и детей всех отмыла, обула, одела, накормила. А тут ремонт ещё какой организовала. Да и Шура с ней другая стала, почувствовала поддержку и надежную помощь. И ухватилась за нее, словно за соломинку, и не хочет назад в прошлое. Видно, и сама уже устала от такой жизни и от пьянки тоже. И глаза другие – огоньком задорным светятся. И лицо посвежело и порозовело, отошло от алкоголя. А ведь раньше, какая красавица была!
Он вспомнил их свадьбу, где гуляло больше ста человек. Шурка и Сашка такие молодые, красивые, счастливые! В глазах любовь, словно и не видят никого, будто в целом мире только они вдвоем и есть. Но как круто может завернуть жизнь, и как резко она может оборваться…
Боброва вновь ночевала с детьми у Таисии. Они уложили детей спать, а сами сели на крылечке подышать воздухом и просто поболтать. Девчата пили чай и наслаждались тишиной.
– Хорошо-то как! – сказала Шура. – Сейчас бы сто грамм.
– Ты что? – испугалась Тая, взглянув на нее с упреком.
– Да я так, – отмахнулась та, – грустно вдруг стало. Все думаю: вот уедешь ты, а что я одна тут делать стану?
– Работать пойдешь. Хватит бока на диване пролёживать.
– Так… я же ничего не умею! – призналась Александра. – Замуж вышла девчонкой и сразу родила. Потом второго, третьего. Сашка меня берег, ничего делать не давал. Думала, что всю жизнь так проживу.
