Потом немного помедлил и продолжил:
– Я предлагаю всем сплотиться и выстоять! Работать надо честно и добросовестно! Зарплаты сокращать не будем! Постараемся, наоборот, повышать, учитывая инфляцию. Помощь будем оказывать всем нуждающимся, никого не обидим, никого не забудем. Жилье как строили, так и будем строить, чтобы молодежь создавала семьи и оставалась у нас в селе. Но меня могут уволить! – напомнил он, обводя всех серьезным взглядом.
– Да, мы за вас горой станем! – послышались выкрики из толпы.
– Мы вас не отпустим! – возмущались женщины, стоящие рядом.
– Нам не нужен другой председатель!
– Придет бумага сверху, и ничего уже будет не сделать! – смотрел на них Соколов, печальным взглядом.
– Да, что они там, совсем охренели? – зашлась на крик одна из старушек. – Такое хозяйство разорить! Тут все мы работали смолоду! Наши отцы, деды поднимали совхоз после войны в самую разруху! А теперь дети трудятся!
– Перестройка! – развел он руками. – Нас об этом и не спросят!
– Еще как спросят! – отозвалась разом толпа людская.
– Пусть только попробуют! – выкрикнул мужчина, стоявший сбоку.
– Я рад, что вы все меня поддержали, – ответил Николай Николаевич, – низко всем кланяюсь за вашу поддержку.
А сам склонил голову перед народом и вновь повел речь:
– Но есть еще один вариант: если будет совсем невмоготу, то надо выкупать акции и вести предпринимательскую деятельность. Это крайняя мера, и если уж дойдет до такого, то лучше нам самим выкупить свои земли и технику, чем продать всё чужому дядьке.
Тут из толпы вышел Федор Тополь и взял слово. На него смотрели со вниманием, и все как-то сразу затихли. Он стоял перед ними мужчина богатырь, красавец, с черной шевелюрой на голове, с черными красиво стриженными усами, в модных потертых джинсах, футболке без рукавов, обнажив свои крепкие плечи. Его черные как угли глаза внимательно смотрели на односельчан, а атлетического телосложения фигура наводила страх на местных пацанов и вызывала восхищение у слабого пола.
– Дамы и господа! Судари и сударыни! – заговорил он громко. – Мы должны доказать им, что мы не тунеядцы, а мы рабочая сила! План в этом году, да и в последующих тоже, будем выполнять и перевыполнять! Лодырей будем наказывать! Кто попытается кляузничать на Николая Николаевича, будет иметь дело со мной! Ясно?
– Куда уж яснее! – отозвалась за всех Нина Ильинична.
Пожилая женщина стояла напротив него, облокотившись на свою палку, и очень переживала за все происходящее в селе.
Тополь протянул руку председателю, крепко пожал ее и уверенно сказал:
– Народ за вас, Николай Николаевич. Спите спокойно, совхоз развалить не дадим. Тогда все уйдем в кооператоры. Но думаю, до этого не дойдет.
– Тогда по рабочим местам. Утро в колхозе, как говорится, уже началось! – ответил Соколов весело и улыбнулся.
Народ стал шумно расходиться, обсуждая собрание, а Федор еще стоял и разговаривал с ним.
Нина Ильинична заспешила к председателю. Она с ходу извинилась и, глядя на главу правления, вежливо заговорила:
– Мне бы бочку привезти. А если можно две – под зерно и под воду. Мои-то совсем прохудились.
– Будут тебе бочки, – обнадежил её Николай Николаевич. – Вот Федор и привезет тебе их. Но новых не обещаю.
– Ой, – всплеснула рукой женщина, – да мне и старые сгодятся!
– Привезешь? – спросил председатель, глядя на водителя.
– Только после обеда, сейчас не могу.
