– Головы оторванной ему не хватает для полного счастья, – заметил сэр Шурф, всё это время молча слушавший Джуффина и мрачневший с каждым его словом.
Ну, это обычное дело: Шурфу чрезвычайно не нравится, что такая ценная штука как моя жизнь находится в настолько ненадёжных руках. Мне, собственно, тоже не особенно это нравится. Но технически невозможно поручить кому-нибудь другому аккуратно и бережно за меня её проживать.
В общем, я его понимаю, поэтому даже не попытался прикинуться рассерженным, а с неприсущей мне обычно кротостью попросил:
– Давай не сегодня. Я уже утратил магические способности и последнюю надежду на карьеру художника, а ты предлагаешь ещё и без головы меня оставить. Слишком много потерь для одного дня.
– Ладно, как скажешь, – флегматично согласился мой друг. И помолчав, добавил: – Я осознаю, что довольно нелепо себя веду. Сержусь на тебя, словно ты нарочно всё это устроил. Хотя ясно, что нет. Просто регулярно влипать в опасные истории – твоё естественное свойство. Такой этап становления мага; иначе, кажется, и не бывает. Я, собственно, сам долгое время таким был…
– На твоём месте, сэр Шурф я бы не стал употреблять прошедшее время, – заметил Джуффин. – Преждевременный оптимизм! Если за последние четыре дюжины дней ты ни разу сдуру не влип в какую-нибудь опасную историю, это вовсе не означает, будто всё уже позади.
– Ну всё-таки я, как правило, сознательно и взвешенно принимаю решения, во что ввязываться, а во что нет, – сухо возразил тот.
– Да, случается с тобой и такое, – миролюбиво согласился Джуффин. – Примерно в одном случае из шести.
С этими словами он отобрал у меня рисунок, который я всё это время тщетно пытался довести до ума, и вручил мне благоухающий котёл.
– Уже, по-моему, не настолько горячий, чтобы без остужающего заклинания не удержать. Но ты всё равно будь осторожен. Причём не только сейчас, но и в ближайшем будущем. Когда меня в своё время настиг Бич Магов, самой большой опасностью оказались даже не многочисленные враги, которые были рады меня прикончить, а обычные бытовые травмы. Внезапно утратив способность колдовать, вдруг обнаруживаешь, что огонь обжигает, лезвие ранит, под водой невозможно дышать, а от зимнего ветра можно не просто озябнуть, но и свалиться с какой-нибудь лихорадкой. Первое время я вечно ходил весь в ссадинах и ожогах. И постоянно чихал. Не повторяй моих ошибок. И самое главное, не выйди однажды по привычке из окна. Рассеянность в твоём положении может слишком дорого обойтись.
На этом месте сэр Шурф натурально схватился за голову. То есть технически он, конечно, остался сидеть, как сидел, но мысленно за неё явно схватился. И теперь, можно спорить, спешно просчитывал варианты: что лучше – запереть меня в одном из подвалов Иафаха? Или просто уменьшить и носить в пригоршне, вытряхивая только чтобы покормить? Или сговориться с комендантом Холоми, чтобы снова взял меня под стражу до лучших времён? И самое главное, как убедить меня добровольно на всё это согласиться? Последний вопрос делал задачу заведомо нерешаемой. И он сам это понимал.
Я поспешил его успокоить.
– Привычки выходить в окна у меня, хвала магистрам, до сих пор нет. И холодным оружием я на досуге не особо размахиваю. Даже в кухню практически не захожу, а других опасных мест в доме вроде бы нет. Так что как-нибудь выживу, – пообещал я. И наконец отхлебнул вожделенного «дымного варева». И закусил пирогом.
