Так и есть. Книга вторая - страница 16

Зачем ты так, Сергей? Я знаю, что ты читал. И, может быть, даже запомнил имена. Только сейчас разве это уместно? Что ты вообще знаешь о том, что было на самом деле?

Наконец, я не выдерживаю:

– Продолжай.

Меня даже не удивляет иллюзия, что враз всё изменилось вокруг и внутри нас. А может быть, это и не иллюзия вовсе.

А Сергей, словно того и дожидаясь, продолжает:

– Уезжай завтра. Уже сегодня. Обратно в Москву. В 8.45 «Сапсан». Вот билеты, – буднично, как-то дежурно он вынимает из кармана маленький клочок бумаги с бледным штрих-кодом, распечатанный на принтере в экономичном режиме Eco Print.

Машинально смотрю на часы: 6.40.

– Прямо с Ленинградского вокзала бери такси. Кирюха сейчас на даче… Не перебивай!

Закрываю едва открывшийся рот.

– Приедешь к нему и сразу к делу. Пусть расскажет все, что помнит о происшествии на Куусинена. Так и скажи: «происшествие на Куусинена». Потом созвонимся. Наберешь меня, когда будешь готов. Время есть. Не спеши, хоть через год звони, хоть через пять лет, да хоть через двадцать. Только долго тоже не тяни, а то состаришься.

Сергей хохочет и хлопает меня по плечу.

Потом разворачивается и, вперевалку, не спеша удаляется.

В странном отупении ловлю себя на дурацкой мысли, что никогда не смотрел ему вслед, не видел как он уходит. Я всегда уходил первым.

Секундой позже наваждение развеивается, и я вижу только пустую улицу. Сергея нет. Нет никого вообще.

Перевожу взгляд на клочок бумаги в руке. У меня еще два часа до отправки поезда.

***

Тема тупо смотрит на здоровяка-дзюдоиста. А тот, в свою очередь, смотрит на него. Выражение его лица невероятно суровое, но глаза смеются.

Афророссиянин вдруг быстро шагает почти вплотную к Теме и протягивает огромную пятерню с дымчато-розовой ладонью:

– Тимошка, очинь приятна тёзка, питнасать минут асталась, атбываю!

Машинально Тема пожимает протянутую ладонь:

– Тема…

– Ну вот и пазнакомилис тыц-пердыц, бывай, ищо увидимса!

Тимошка делает торопливый взмах рукой, хохочет и хлопает Тему по плечу, после чего стремглав бросается обратно в переулок, из которого они только что вышли.

Тема смотрит ему вслед и поворачивается обратно, навстречу взгляду другого бугая.

Тот улыбается уже всем лицом. Добродушно и тепло. И вдруг выдает не совсем понятную тираду:

– Пойдем, тут рядом. Раздавим полбанки, нас как раз трое, – и увлекает Тему за собой. Так же, под локоток. Только теперь Тема вдруг ощущает, что это не насильственное воздействие. Его просто деликатно и вежливо направляют в нужную сторону.

Азиат по-прежнему суров и молчалив, но Тема вдруг понимает, что уже не страшно. Всё как-то перевернулось и переигралось.

Кажется, сегодня никто не умрет.

А десять секунд спустя они заворачивают в стеклянную дверь с нарисованными на ней причудливыми вензелями ячменных колосьев и кучей иностранных слов, нанесенных на стекло белой краской, из которых Тема успевает разглядеть только «Beer House».

В помещении пахнет затхло и спертый воздух. Несмотря на помпезную вывеску, заведение явно ориентировано на не самую состоятельную аудиторию. У дальней стены в глубине зала располагается грубо сколоченная барная стойка, причем, не нарочито-грубо, наигранно-аляповато собранная из толстенных дорогих дубовых досок, а просто стеночка между барменом и синеватыми уже с утра посетителями, небрежно возведенная мозолистыми руками низкоквалифицированной рабочей силы из стран ближнего зарубежья. У стены на стойке ютится несколько грязноватых пивных кружек, покрытых остатками пены после явно торопливого употребления содержимого. Кажется, бармен не спешит моментально убирать использованную посуду в мойку.